Критика / Статьи / Интервью
определенной условностью. Важную роль в этом играют и слова-сигналы, и известная закрепленность образов за определенными ситуациями. Складывается эстетика традиции, эстетика привычного, знакомого, установленного. Существовал спектр привычных тем, мотивов, набор поэтических образов, тропов, топонимов. Мастерство поэта проявляется в умелом варьировании общепринятыми образными клише. Его задачей было выявить новый аспект, отразить новый нюанс, найти и воспеть « аварэ », еще не выраженное до него ».
Тэйка довел до совершенства прием аллюзии( хонкадори), который представляет разного рода заимствования из произведений предшествующей литературы. Использование приема создает обширный культурный контекст для поэтического сочинения, выводит его содержание за рамки текста и с помощью отсылок, намеков и прямых текстуальных включений, вплоть до цитирования, способствует рождению ассоциативного фона.
Начальный этап в формировании приема хонкадори раскрывает поэзия « Манъёсю », в которой обозначается явление контаминации, типичное для фольклорной стадии развития поэзии. « Наиболее типичны для этой антологии заимствования, которые приводили к появлению общих зачинов, общих концовок, « общих мест », т. е. к появлению различных вариантов песен. Эти варианты японские ученые обычно определяют термином « руйка »( сходные песни) и справедливо указывают, что это результат прямого влияния устной традиции народного творчества( в отличие от хонкадори— обязательного приема литературной поэзии). В этом объяснении дана правильная аргументация, но не учтена диалектическая связь этих явлений. Они качественно различны, но органически связаны между собой и представляют, по сути, одно явление, только на разных( качественно иных) уровнях развития. Кроме того, термин « руйка » характеризует не сам прием, а является обозначением для близких вариантов песен. При такого рода заимствованиях, которые встречаются в « Манъёсю », происходит как бы « смешение » двух разных произведений, то, что именуется контаминацией и, как известно, очень распространено в народной поэзии ». С другой стороны, « песни более ранних слоев антологии могли рассматриваться поэтами более позднего периода как образцы « прежней » поэзии ».
В качестве примера хонкадори И. А. Боронина приводит стихи неизвестного поэта из цикла « Поют о луне » седьмой книги « Манъёсю »(« Собрание мириад листьев », 1085):
Имо га атари Ва га содэ фураму Ко но ма ёри Идэкуру цуки ни Кумо на танабики
( Неизвестный поэт)
Любимой Я рукавом помахаю. Из-за деревьев Выходящую луну Не застилайте, облака!
( Перевод И. А. Борониной)
Автор заимствует две с лишним строки из стихотворения Какиномото Хитомаро( 680— 710), сложенного после расставания с женой: Ивами но я Такацуно яма но Ко но ма ёри Ва га фуру содэ о Имо мицураму ка
( Какиномото Хитамаро)
В Ивами, С горы Такацуно, Из-за деревьев Я рукавом махал— Любимая увидела, наверно.
( Перевод И. А. Борониной)
Однако во времена « Манъёсю » прием аллюзии еще не мог найти широкого применения. Гораздо чаще его стали использовать к концу IX столетия, и антология « Манъёсю » послужила источником для заимствований.
Мусубу тэ но Исима о сэба Миокуяма но Ивагаки киёмидзу Акадзу мо ару кана
( Какиномото Хитамаро)
Зачерпнешь рукой Чистую воду источника, Что средь скал В глухих горах повстречал, Но вволю не напьешься ею!
( Перевод Т. И. Бреславец)
Японская исследовательница Танака Ютака сравнивает стихотворение Хитомаро с произведением Ки-но Цураюки( 872— 920) и заключает, что заимствованный текст затрагивает образно-тематическую ткань сочинения( кокоро-котоба) и сконцентрирован в полу-метафорическом введении( дзёси). По мысли филолога, подобный тип использования материала предшествующей поэзии близок созданию песен разряда руйка— однотипных. Существует также специ-