Письма "Рецепты счастливой семьи" Любовные письма известных людей.PDF | Page 25

потерял мужество, и не знаю в самом деле, что делать. Ясное дело, что в этом
году (будь он проклят!) нашей свадьбе не бывать. Но неправда ли, вы
оставили Москву? Добровольно подвергать себя опасности среди холеры
было бы непростительно. Я хорошо знаю, что всегда преувеличивают
картину еѐ опустошений и число жертв; молодая женщина из
Константинополя говорила мне когда-то, что только la canaille умирает от
холеры — всѐ это прекрасно и превосходно; но всѐ же нужно, чтобы
порядочные люди принимали меры предосторожности, так как именно это
спасает их, а вовсе не их элегантность и не их хорошей тон. Итак, вы в
деревне хорошо укрыты от холеры, неправда ли?
Пришлите мне ваш адрес и бюллетень о вашем здоровье! Мы не
окружены карантинами, но эпидемия ещѐ не проникла сюда. Болдино имеет
вид острова, окружѐнного скалами. Ни соседа, ни книги. Погода ужасная. Я
провожу моѐ время в том, что мараю бумагу и злюсь. Не знаю, что делается
на белом свете, и как поживает мой друг Полиньяк. Напишите мне о том, так
как я совсем не читаю журналов. Я становлюсь совершенным идиотом: как
говорится — до святости. Что дедушка с его медной бабушкой? Оба живы и
здоровы, неправда ли? Передо мной теперь географическая карта; я смотрю,
как бы дать крюку и приехать к вам через Кяхту или через Архангельск?
Дело в том, что для друга семь верст — не крюк; а ехать прямо в Москву,
значить, семь верст киселя есть (да ещѐ какого! московского!). Вот,
поистине, плохие шутки. Je ris jaune, как говорят пуассардки. Прощайте.
Повергните меня к ногам вашей maman; мои сердечные приветы всему
семейству. Прощайте, мой прелестный ангел. Целую кончики ваших
крыльев, как говорил Вольтер людям, которые не стоили вас.
24 августа.
Ты не угадаешь мой ангел, откуда я тебе пишу: из Павловска,
между Берновом и Малинниками, о которых, вероятно, я тебе много
рассказывал. Вчера, своротя на проселочную дорогу к Яропольцу, узнаю с
удовольствием, что проеду мимо, Вульфовых поместий, и решился их
посетить. В 8 часов вечера приехал я к доброму моему Павлу Ивановичу
(Эгельстрому), который обрадовался мне, как родному. Здесь я нашел
большую перемену. Назад тому 5 лет Павловское, Малинники и Берново
наполнены были уланами и барышнями, но уланы переведены, а барышни
разъехались; из старых моих приятельниц нашел я одну белую кобылу, на
которой и съездил в Малинники; но и та уж подо мною не пляшет, не
бесится, а в Малинниках, вместо всех Анет, Евпраксий, Саш, Маш, etc, живѐт
управитель Парасковии Александровны Рейхман, который поподчивал меня
шнапсом. Вельяшева, мною некогда воспетая, живѐт здесь, в соседстве; но я
к ней не поеду, зная, что тебе это было бы не по сердцу.
Здесь обдаюсь я вареньем и проиграл три рубля в двадцать четыре
роббера в вист. Ты видишь, что во всех отношениях я здесь безопасен. Много
спрашивают меня о тебе; так же ли ты хороша, как сказывают, и какая ты:
брюнетка или блондинка, худенькая или плотненькая? Завтра чем свет
отправляюсь в Ярополец, где пробуду несколько часов, и отправлюсь в