Марчукова С. М. | « Физика » Я. А. Коменского – белое пятно современной комениологии
В этом русле представляется актуальным дальнейшее исследование « Всеобщего совета », в котором, по точному замечанию А. Лишевского, « постоянно раскрываются все новые основания на осуществление надежды », разные этапы ее развития, ее разные состояния на разных жизненных этапах [ 3, с. 250 ]. Методологический принцип троичности позволяет рассмотреть особенности рационального, эмоционального и интуитивного аспектов пансофического знания человека о себе, о Боге и о мире, их соединение по принципу дополнительности в русле непрерывного образования [ 22 – 24 ]. Современной педагогической антропологии еще предстоит исследовать эти процессы применительно к « школе зрелости » и « школе старости », восприятие которых в социокультурном контексте современного мира приближает Коменского к нашему времени, к конкретным реалиям жизни современного человека, к личной судьбе и социализации людей « третьего возраста », количество которых непрерывно возрастает. Особое место « школы старости » в наследии Коменского все чаще становится предметом пристального внимания современных комениологов. « Я – уже пожилой человек, – пишет К. Э. Нипков, – и меня самого восхищают особенно“ школы старческого возраста”. Обращение с пожилыми людьми, количество которых в обществе становится все больше, является пробным камнем нашей человечности. Комениус дарит читателю большое утешение » [ 25, с. 9 – 10 ].
Философия сомнения и надежды способна стать основой методологии, раскрывающей новые педагогические смыслы наследия Коменского, дающей возможность увидеть « новые перспективы для будущего исследования трудов Коменского », определить « белые пятна современной комениологии », способствующей пониманию образования как « процесса трансформации человека и общества », в котором « новые мировые отношения происходят в контексте кризисных событий »( Лишевский) [ 3, с. 254 ].
Рассуждая о стратегии исследования текстов Коменского, Лишевский указывает на « рассеянные сигналы »( курсив мой. – С. М.), которые отражают общую концепции философии сомнения и надежды и дают возможность « нового чтения текста » [ 3, с. 250 ]. Вот некоторые примеры таких « сигналов »:
• мысли о « реинтерпретации философии Коменского » как актуальной альтернативы развития науки и техногенной цивилизации XVIII – XXI вв. [ 15, с. 126 ];
• работы о критике Коменским разорванности, фрагментарности научного миропонимания, предвосхищающей многие современные возражения( К. Э. Нипков, 1995; Ф. Йейтс, 1997);
• поиски « пути от пантехнократизма к“ пансофии” в XXI в.» в русле глобального характера « инновационного проекта » Коменского( Г. В. Сорина, 2012).
• перспективы исследования « истории менталитета », « ментально-исторической методологии », позволяющей выявить « устойчивое изменение фундаментальных менталитетов эпохи », которым Лишевский уделяет много внимания в своей работе [ 3, с. 242 – 244 ]. « Ориентированные не только на мышление человека, но и на его действия и связанные с ними повседневные решения » менталитеты достойны изучения не меньше, чем идеи [ 3, с. 242 ].
Подобные « рассеянные сигналы »( А. Лишевский), часто возникающие в междисциплинарной области, соединяющей историю науки, философии и педагогики, могут стать импульсами к развитию историко-педагогических исследований, предполагающих
Проблемы современного образования | № 4 | 2018 | http:// www. pmedu. ru 32