Маша и медведи

В сибирской Парабели десять часов вечера, в Москве всего шесть. На улице темно и холодно— минус 36 °. Моргаешь— слипаются ресницы, дышишь— на очках застывают белые гравюры, говоришь— будто пломбир кусками заглатываешь.

Маша мчит впереди, как ледокол, мы догоняем ее по-пингвиньи. Марья Алексеевна Юрьева— преподаватель биологии, симпатичная 24-летняя девушка, вернувшаяся в село после учебы в Томске. Днем рассказывает восьмиклассникам о строении организмов, вечером « тягает гири »— занимается спортом с подружкой, детсадовской воспитательницей. По средам Маша и еще две учительницы, « англичанка » и « химичка », уезжают в деревенские школы. С сентября они участвуют в проекте « Мобильный педагог », дают уроки в дальних уголках района.

Парабель— это соседство с газовиками и нефтяниками, высокие цены на жилье и продукты, напрямую зависящие от зарплаты газовиков и нефтяников; общая мечта местных бюджетников выучить своих детей на газовиков и нефтяников. А в сельских школах не хватает предметников. Парабельский отдел образования нашел выход: при обрел новую машину— « Ниву Шевроле », набрал группу педагогов-передвижников для экспедиций по деревням и в любую погоду возит их в глушь.

Завтра мы с Юрьевой поедем в Старицу. Она не в восторге— синоптики обещали 40-градусный мороз. Дорога в тайгу пустая, связи нет. Как выбираться, если застрянем?

— Ехать через реку. Неделю назад переправлялись по ней без автомобиля, пешком,— вспоминает Маша.— Под ногами хлюпало и чавкало. Испугалась. Водитель проверил тропинку: « Идите, девки, вас выдержит ». Сейчас все замерзло, конечно, но вдруг забуксуем. А там лес, медведи. Они машины как консервные банки вскрывают.

— До чего интересно!— оживляемся мы.

— Да, обалдеть, как интересно,— отзывается Маша.— У нас тут сплошная романтика: идешь в деревенский туалет и не знаешь, вернешься ли. Не нужны мне приключения на морозе. Мне ремонт

в квартире нужен. Выкраиваю на него время между уроками. Преподаю в Парабели и Старице, остается один выходной— воскресенье. Хорошо, что во вторую смену не работаю, там вообще Армагеддон.

Мария Юрьева приводит нас в съемное жилище— деревянный барак, старая лестница, второй этаж, небольшая кухня. За все про все девушка отдает по 7 тысяч рублей в месяц. Бесплатную квартиру и миллион « подъемных » как молодой сельский специалист она не получала— в Томской области такой практики нет. В Парабель Маша вернулась не из-за денег— она здесь выросла.

Пьем чай, говорим о маме и папе, о соседях, « подкармливающих учительницу кабачками », о городских « безбашенных школьниках и мотивированных деревенских— им важно выбиться в люди ». О заброшенных поселках. После нашего ухода Мария Алексеевна готовит тетради и методички. Завтра у нее по расписанию шесть уроков. Вставать придется задолго до рассвета.

Учитель-охотник и учитель-водонос

До Старицы остается 20 – 25 километров. Над дорогой висит луна, в лобовом стекле мелькают сосны и кедры в снежных шапках, боковые окна заледенели. Всем хочется спать. Я почему-то думаю о министре образования России Ольге Васильевой, о ее словах: « Учитель— это служение, миссия, сегодня у нас дети, завтра у нас народ »— и о кейрасцах из романа Гюго « Отверженные ». В книге они нанимали наставников для селений, не способных самостоятельно прокормить учителей, и те ходили из деревни в деревню, давали детям уроки. У Гюго « мобильных педагогов » различали по шляпам с гусиными перьями. Одно перо— учат только грамоте, два— правописанию и счету, три— еще и латыни.

На наших спутниках шляп с перьями нет. На Маше Юрьевой— наушники, она слушает группу Rammstein. На преподавателе химии Любови Сафоновой— теплая шапка.

Любовь Алексеевна работает в парабельском техникуме, она и социальный

педагог, и предметник, ну и в дополнение— выездной учитель. Свободного времени у Сафоновой почти не остается.

В дороге она смотрит на телефон— ловит сеть, чтобы позвонить дочери-школьнице с обычным маминым: « Разогрей завтрак. Одевайся теплее ».

У Любови Алексеевны трое детей. Подняла их одна. Старший сын совсем взрослый. Младшая дочь через пару лет поедет поступать в Томск.

— И тогда я уеду из Парабели,— заключает Любовь Алексеевна,— может быть. А пока покатаюсь как « мобильный педагог »… Глядите, вот и переправа.

Учителя переходят реку первыми. Потом скользим мы с фоторепортером. Следом осторожно движется машина. Лед трещит, хрустит как сломанная ветка, автомобиль ускоряется.

— Обратно как?— спрашиваем на противоположном берегу у водителя.

— Пролетим,— улыбается Андрей Кнауп.

Марья Юрьева в тренажерном зале после уроков

Редкая фамилия досталась ему от репрессированного деда. Парабельский район несколько десятилетий был территорией ссыльных. Отсюда в 1912 году после 38-дневного привыкания к Сибири сбежал Иосиф Сталин, и сюда же с 1930 по 1936 год он ссылал « врагов народа ». Среди них были и немцы, и поляки, и латыши, и эстонцы …

В Старице учителей встречает директор средней школы Мария Фриц. Педагоги раскладывают книги в своих классах, а мы ходим по коридорам, наблюдая за детьми.

Сарафанное радио известило село о том, что с преподавателями « прикатят москвичи », и население подготовилось: девочки пришли в школу в маминых сапогах и шубах, учителя достали платья для торжеств, в столовой запахло директорскими пирогами. И лишь мальчишки, не обращая внимания на эту сутолоку, сидят и слушают русский рэп.

Летом из Старицкой школы уволился молодой преподаватель химии. Бывший выпускник вуза проработал год и не вы-