Гурия, почему же мы тогда смогли войти, а выйти не сможем, принц очень натурально, с надрывом произнес: где ж ты видел, чтоб магические дела были без подлянки?!
Пока мои друзья пребывали в наивной прострации, я судорожно попытался составить план побега: улететь на дельтаплане, устроить ядерный взрыв либо массовое жертвоприношение. Все это требовало, несомненно, некоторых усилий и практических знаний, и волны паники, потихоньку было откатившиеся в небытие, с новой силой стали атаковать хрупкое суденышко моей головы. Попутно начали выясняться любопытные исторические подробности произошедшего: заклятие не снимется, пока не проснется принцесса, а принцесса— куда уж там— от поцелуя и не думала просыпаться, да и от других, усиленных мер даже не меняла ритма дыхания. Принцесса проснется только когда неким героем-вызволенцем( sic!) не будет произведен ряд действий по прекращению затяжного сна. Далее, проснувшись, принцесса— как существо, обитающее уже несколько веков на границе вразрез идущих времен и, следовательно, обладающее очень солидным багажом знаний и анализаторских способностей— должна будет собственноручно выбрать тех, кто достоин, по ее мнению, вернуться обратно в большой мир( предполагается, но с известной долей оговорки, что в числе этих счастливцев будут и принц, и герой-вызволенец), а кто в силу собственной душевной скупости должен будет остаться и влачить жалкое существование в замке до самого начала времен. Тех, наидостойнейших, принцесса сама возьмет за руку и выведет в нормальный мир, сама же останется навсегда прикована к своей избушке как проводник заблудших душ.
Абсолютно не хотелось расспрашивать принца, за какие такие повинности на них с принцессой наложили столь страшную анафему, и мы этого благоразумно не стали делать.
Мало-помалу, наблюдая за происходящим во дворе замка, я приметил, что основную массу шныряющих туда-сюда личностей составляет отнюдь не принцева прислуга, а вполне современные лица в теплой одежде, резиновых сапогах, панамках, с корзинками, в которых поблескивали редкие грибы. Наши соотечественники, гуляки по лесам, по словам принца, ежедневно прибывали пачками, и если бы не удивительные способности саморасширяющегося замка, то в жилищном вопросе давно бы назрела глубокая депрессия. Беда в том, продолжал принц, что никто ни из челяди, ни из вновь прибывших ну никак не хотел становиться героем-вызволенцем. Жили, жрали за чужой счет, сетовали на плохие условия, но ничего для решения проблемы поделать не могли— ждали. Герой-вызволенец, говорили они, это не ком с горы: он как появится, так мы сразу поймем, что это он, отправим на свершение необходимых подвигов и даже пожелаем ему всяческой удачи.
Слушая такие песнопения, друзья мои все больше и больше мрачнели, взоры их потупливались в брусчатку двора, под одежды пробивался предательский ветерок, еще мгновение— и они смешались бы с беспорядочно снующими взад-вперед грибниками, и мне бы, пожалуй, довольно долго пришлось их искать.— Постойте, постойте!— возопил я.— Давайте мыслить логически! Принц и товарищи воззрились на меня, доселе разговаривавшего со стенкой и знаков здравомыслия и уж тем более логики не проявлявшего.
— Давайте поскребем по сусекам и все разложим по полочкам! Ло-ги-чес-ки!— повторил я, отбросив сосновую палку как ненужное уже более средство угнетения.
Искра понимания и сочувствия сверкнула в глазах товарищей, или то была слеза отчаяния?
— Вот ты,— крикнул я, схватив за шкирку первого подвернувшегося грибника,— вот ты же не специально сюда забрел?!
Бедняга даже не до конца сообразил, что спрашивают именно его, и в некоторой прострации, очень похожей на ту, в которой находился я некоторое время назад, продолжал бормотать что-то невразумительное.
— Он не специально сюда забрел!— победно огласил я.— Он не имел перед собой цели сбежать ни свет ни заря из села и шататься по лесу в поисках приключений! Он и не должен, en masse, быть героем-вызволенцем! Его изначальная установка другая! А мы?— я подбежал к друзьям и обнял их за плечи.— Мы пришли сюда спе-ци-аль-но! Мы искали приключений на свою голову— мы их получили. Принц,— обернулся я к его светлости,— где тут у вас выдают снаряжение героям-вызволенцам?
Из снаряжения в замке имелись только лодка и весло. Снаряжение сие вяло покачивалось на волнах прудика у замковой пристани и явно знавало лучшие времена. Принц, попереминавшись с ноги на ногу, решился-таки нас сопровождать.
— Места тут дикие, нехоженые, того и глядишь— в болото угодишь, сплаваю-ка я лучше с вами. Да и инструкции вам сейчас зачитывать нет смысла— забудете же все.
Я четким образом взял инициативу в свои руки. Первым запрыгнул в лодку, поскользнулся о кем-то оставленную рыбину, чуть не упал в холодную стальную воду, чудом удержав равновесие, затем заставил себя успокоиться. Сзади смеялись. Я на них наорал и сказал, что главный отныне здесь я, по праву капитана: первым взошел на борт и последним его покину, поэтому грести будут остальные, кроме, естественно, его сиятельства принца. Принц парой взмахов указал направление, и с диким первородным скрипом прогнившего дерева мы отчалили.
Я попытался задержать дыхание, глядя в не уступающее по серости воде небо, но не получилось: откуда-то сверху бил незаметный, но постоянный сквозняк. Наверное, тихий ход времени. Он сам по себе врывался в нос, пробивал все тело до кончиков пальцев ног и уплывал куда-то вниз, под дно лодки. Чуть отдалившись от берега, мы попали в полосу тумана, с суши совершенно незаметную. Скажу больше: от пристани замка просматривался противоположный берег озера. Принц что-то ворчал насчет повышенной облачности и влажности воздуха, а мне подумалось, что мы плывем по небу, и тотчас захотелось выпрыгнуть. Конец этой мысли я додумал уже стоя, держась за борт, с намерением сигануть в туман, в результате чего получил от Гурия веслом по башке. Гурий пробормотал что-то насчет инфернально-суицидальных наклонностей, на чем инцидент согласились считать исчерпанным.
19