не объясненным, срабатывает культурный инстинкт: мозг начинает искать аналоги в недрах собственного визуального / аудиального опыта. К тому же это очень увлекательно. Главное вовремя остановиться— иначе рискуешь найти то, чего на самом деле не существует, и, напротив, упустить нечто фундаментальное, более важное, чем внешнее сходство с чем-либо прежде виденным / слышанным. Другое дело, что игра в « кто на кого похож » недостаточна для полноценного суждения о новом произведении, при дальнейшем анализе эти костыли лучше выкинуть. В случае с молодыми хореографами угадайкой дело часто и заканчивается. Наблюдатель W считает, что дебютант Пупкин копирует стиль Баланчина и Форсайта. Наблюдатель Y в той же самой работе Пупкина не находит ни Баланчина, ни Форсайта, но усматривает влияние Фокина и Якобсона. Z видит здесь в чистом виде хореографа Веру Боккадоро. Обычно все это говорит только о кругозоре наблюдателей.
При этом подражание Баланчину нам не любо, оглядка на Форсайта— фи, работа со структурой классического экзерсиса в духе Ландера— « заслонился от мира балетной палкой ». Постоянные перечисления гениев прошлого говорят, скорее всего, только об одном. Мы— имею в виду всех участников художественного процесса, практиков и наблюдателей,— сами не очень хорошо знаем, чего хотим от хореографов будущего.
Подражание начинающих хореографов великим предшественникам в публичных высказываниях часто преподносится как смертный грех. Но лично я не верю в гениев, которые могут свалиться с неба и тотчас одарить нас новым словом в искусстве. Чем бы ты ни занимался, ставил балеты или горшки лепил, вначале все равно будешь за кем-то повторять и подглядывать. Дальнейшее зависит от твоей любознательности, способности к критическому мышлению и, пардон, таланта.
Устало сравнивая молодых хореографов со столпами прошлого, обычно упускают самое важное. Из трехсот балетов гениального Баланчина мы знаем только двадцать лучших. Первый из дошедших до сего дня балетов Петипа, « Баядерку », автор поставил в 59 лет. Даже причисленный к стану гениев Алексей Ратманский за свои первые значимые работы, показанные в Петербурге, получил клеймо эрзац-хореографа. Теперь и Ратманского
Любой разговор о начинающих хореографах в отечественном контексте неизменно сводится к той же дурной антиномии: ну что ж, похвалим или поругаем?
нет, балетное сообщество потупило взоры и каждого претендента на вакантную должность Российского Хореографа бьет по рукам. На всякий случай. Лучше уж не будет.
Ценность отдельных балетов того же Баланчина, дошедших до России очень поздно и в отрыве от породившего их контекста, принято проецировать на все остальные его работы. И кажется, что новые « Аполлоны » и « Агоны » тоже могут сваливаться с неба по лицензии, а каждый молодой хореограф с первой же постановки должен быть гением, а не то разрешите вам выйти вон. Лишь потом оказывается, что рост новых хореографов— дело крайне медленное, что хореографы— товар штучный, массово не произрастают, и требуют бездну терпения, сдержанности и помощи наблюдателей.
24