КАРДИОхирургия
ния плода, а это овальное окно, борталлов проток,
венозный проток.
В целом же существует колоссальное разнообразие вариантных форм врожденных пороков сердца,
которое, пожалуй, не наблюдается больше ни в одной области. Перечень стандартных пороков включает 36-40 наименований, кроме этого, есть большое количество нестандартных вариаций, не подходящих под принятые определения.
― Насколько важна ранняя диагностика этой
патологии у новорожденных?
― Большое значение имеют не только своевременная постановка диагноза, но и вовремя (не «чем
раньше, тем лучше», а именно – вовремя!) проведенная операция. Это очень важный вопрос, поскольку малый возраст и малый вес пациента являются дополнительным фактором хирургического
риска. И если есть возможность дать ребенку подрасти (хотя бы до полугода, а еще лучше до года),
нужно это сделать. Оптимальнос ть срока определяется уменьшением хирургического риска. Пока хирургический риск превышает риск от порока сердца, с операцией лучше подождать.
Обратное же соотношение является уже показанием к оперативному вмешательству. Как правило, большинство таких пациентов мы оперируем
в возрасте до года. Более простые пороки, такие как
межпредсердный дефект, дефект боталлова протока, можно оперировать и позже – в три, пять лет,
тем более что их большая часть подходит под эндоваскулярный способ. Более-менее компенсированные пороки встречаются и у взрослых пациентов:
к примеру, не так давно в МКДЦ была прооперирована пациентка с тетрадой Фалло в возрасте сорока лет.
― Поскольку речь зашла о рисках, то какова
частота осложнений при хирургической коррекции пороков сердца у новорожденных?
― Осложнения не исключены при любом оперативном вмешательстве, а в кардиохирургии их на
порядок больше. Во-первых, пороки сердца бывают с усиленным легочным кровотоком либо с обедненным легочным кровотоком, то есть в процессе
операции в любом случае затрагивается система
кровоснабжения легких, а значит, происходит смена бронхиальной секреции, при которой отхождение
мокроты может быть интенсивным либо затрудненным. Поэтому легочные осложнения у наших пациентов, скорее, норма, чем отклонение: они предусмотрены самой технологией операции.
Во-вторых, после операций, проведенных на сухом сердце, требуется его заполнить, загерметизировать и запустить. При этом не исключена вероятность развития материальных, воздушных, а также
гемодинамических осложнений. В-третьих, при аппаратном кровообращении при операциях на сухом
сердце нередко возникает так называемый мозаичный тонус мелких капиллярных сосудов, который
определяет кровоснабжение в мозге, печени, почках и других важных органах. И если по какой-либо причине случилась эта мозаичность, внутренние
органы могут пострадать и повлечь за собой сбой
в работе мочевыделительной, кишечной и других
систем организма.
Таким образом, вероятность осложнений на любые
органы и системы здесь гораздо выше, чем в иных
областях хирургии. Однако наши специалисты имеют опыт и ресурсы, позволяющие эффективно с ними
справляться. В кардиохирургии вообще огромное
значение придается высокой профессиональной
подготовке специалистов, поскольку техника хирургии врожденных пороков сердца отличается от
любой другой – максимально бережным отношением к тканям. В настоящее время в нашем отделении
хирургический риск составляет менее 3%, по группе новорожденных со сложными пороками сердца –
в пределах 14-15%, что равняется средним показателям в клиниках России и Европы. Прогноз у таких
пациентов сегодня в основном благоприятный.
― Какие новые технологии, на ваш взгляд,
могли бы сделать коррекцию врожденных пороков сердца более эффективной?
― Есть простые патологии, которые поддаются
радикальной коррекции, например, межпредсердный дефект, межжелудочковый дефект, коарктация
аорты. А есть сложные патологии, с которыми все
не так однозначно. К примеру, атрезия легочной
артерии имеет несколько разновидностей, встречается достаточно часто и лечится поэтапно: сначала проводится паллиативная операция, затем
так называемая радикальная, когда мы закрываем
межжелудочковый дефект и ставим биологический
легочный ствол с клапаном. Из этого клапана ребенок с возрастом «вырастает»: спустя несколько лет
он начин ает протекать, и возникает необходимость
в его замене. А в ряде случаев иммунная система
организма атакует чуждый объект, и клапан начинает деформироваться. Несмотря на использование
современных биоматериалов, это остается одной из
ключевых проблем в хирургии врожденных пороков
сердца: реакция организма на трансплантат всегда
ожидаема.
Кардиохирургия отличается от других областей
хирургии тем, что, если мы убираем патологический очаг, эти ткани надо чем-то заместить. Поэтому особенно важной я считаю работу над усовершенствованием биологического материала, не конфликтующего с собственными тканями пациента,
а перерождающегося в них. У меня есть наработки
по применению в хирургии пороков сердца аллопланта – химически обработанного пересадочного
биоматериала, произведенного из донорского трупного материала и подвергнутого радиационной стерилизации, который был создан во Всероссийском
центре глазной и пластической хирургии профессором Э.Р. Мулдашевым и успешно применяется во
многих областях хирургии.
Особенность аллопластических материалов в селективной экстракции гликозаминогликанов при
обработке донорского материала. Это позволяет
снизить реакцию тканевой несовместимости при их
трансплантации, предотвратить рубцевание, стимулировать регенерацию тканей пациента и добиться
тем самым практически 100%-ной приживаемости.
В центре Э.Р. Мулдашева по моим заказам изготавливают легочные стволы с клапаном, аортальные
заплатки, аортальные стволы и другие трансплантаты – за восемь лет материал показал очень хорошие
результаты по приживаемости. Так благодаря нашей совместной работе аллопланты впервые стали
применяться в кардиохирургии.
Елена Рычкова
24
Медицинский журнал «Дело Жизни»