главы книги
Смольный институт, в котором содержались благородные девицы …
К обители адарских « аспиранток » мы обязательно еще вернемся. А пока ни я, ни Люба не могли найти работу. Самые престижные места давно были разобраны нашими собратьями, кто приехал в Хайфу гораздо раньше нас. Конечно, у них и связи, и знакомства …
Так, журналист и киновед Ефим Шамрай окопался контролером в Хайфском зоопарке и счастлив был, как лошадь Пржевальского; нейрохирург из Днепропетровска Запорожец шамерил в банке « Леуми »; Василь Борзенко, чистокровный украинец, пролез в музей иудаизма в качестве разнорабочего по установке экспонатов; Меркович Толя, в прошлом физрук Херсонского машиностроительного техникума, стал контролером в поездах на перегоне Нагария – Хайфа; орнитолог Воробейчик стал поводырем слепой собаки владельца мясного магазина.
Мне же с барского стола( и на том спасибо все тому же Зискинду) достался загаженный подъезд амидаровского дома на улице Анавиим, в котором поселили репатриантов-эфиопов. От безысходности я, может быть, и согласился бы на это место. Но я физически не выношу запах жареной селедки, приправленной прокисшим молоком, бараньим жиром и чесночным соусом на жженном сахаре. Это было выше моих сил.
– М а э с т р о! – в о з м у щ а л с я Зискинд. – У вас неадекватные потребности. Вы слишком переборчивы!
Приходит как-то Люба, вся в слезах. Рассказывает: только что была на Ахузе у Вайнштоков. Сговорились, что Люба будет метапелить Люсика, пятнадцатилетнего амбала-переростка. Учитывая переходный возраст и омерзительный характер Люсика, сошлись на чуть завышенной цене. Все было чин по чину, пока у Любы осторожно не спросили – не из Маалота ли она. Люба, наивная душа, тут же подтвердила. Тогда ей осторожно задают вопрос: « Не ваш ли муж загубил инвалида первой группы Лазаря?» Люба растерялась. « А если ваш супруг, – напирали на нее Вайнштоки, – вздумает и Люсику читать « Декамерона »?!
И всё. На этом сделка оборвалась. Люба шла домой, не видя под собою тротуара. Оказалась на проезжей части. Возле « Машбира » перешла на красный свет. Тут как тут, на нее налетела миштара и выкатила штраф на семьдесят четыре шекеля …
… Мы с Любой пребывали в состоянии полного отчаянья. Земля Обетованная горела под нашими ногами, точно друзская раскаленная сковорода для питы. Жизнь превратилась в каждодневную мучительную пытку.
Днем я искал работу, по ночам метался по квартире, трагически
заламывая руки, по вечерам в шабат упрямо продолжал замеры Любочкиного веса.
И вот суббота, поздний вечер. Я, как всегда, снимаю с Любы тапочки, ее нехитрое нижнее бельишко и ставлю на весы.
И тут меня прорвало. Я разрыдался. Да так, что стало стыдно не только перед Любой, но перед самим собой. Зарыдал по-бабьи, некрасиво, громко и взахлеб.
– Любаша, дорогая, я так больше не могу! Прости меня за мой поступок! Молю тебя, прости!
– Что случилось? – Люба тут же спрыгнула с весов. По циферблату заметалась взбесившаяся стрелка.
– Этой ночью я должен окончательно уйти …
– На ночь глядя? Но скажи, куда?! – Туда … Я трагически воздел палец к потолку. – К ним? К этим шлюхам-аспиранткам на седьмой этаж?! Я горько улыбнулся: – Успокойся, дорогая. Я вознесусь гораздо выше … Люба замерла, окаменела. Ее бледное, лишенное загара тело вмиг покрылось мелкими голубоватыми пупырышками. У Любы началась истерика: – Ты не посмеешь! Нет! Хотя бы ради Аси … Тем более сейчас, когда у девочки экзамены …
Я закутал Любу в простыню, прижал к себе. Ее худенькое тело еще долго билось маленьким воробышком в моих руках. Я перенес жену в постель.
Несмотря на поздний час, из открытого окна все так же дул горячий, обжигающий хамсин. Я обтер жену влажным полотенцем. Примостился рядом …
Александр БИЗЯК- известный писатель и драматург, член нескольких творческих союзов, в том числе и Союза писателей Израиля – уже несколько лет проживает в этой стране. Он хорошо знаком и нашим читателям по книгам, пьесам, киносценариям и по огромному количеству публикаций в газетах и журналах Америки. Каждая новая встреча с персонажами произведений этого талантливого писателя доставляет радость многочисленным почитателям его творчества. Нашему читателю автор представляет несколько глав из своей новой книги.
Может быть, действительно, есть Бог? И Он все видит?
А как иначе можно объяснить тот факт, что именно в ту критическую ночь, накануне моего ухода, Он оказал нам с Любой реальное содействие?
Когда в своей беспомощности расписывается власть, всевозмож ные хевры, тивухи, амуты, городские и поселковые советы, отделы по трудоустройству граждан, пункты психологической поддержки, управление абсорбции и всякая другая хренатень, Он и только Он незамедлительно поспешил на помощь.
… Монотонно тикали часы на кухне. Я, лежа на спине, слышал, как во сне постанывает и вскрикивает Люба, как прерывисто ее дыхание. Боясь пошелохнуться, чтобы невзначай не потревожить ее нервный сон, широко открытыми глазами я смотрел на потолок. Нет, не потому, что выше этажом обитали « аспирантки », и я рисовал себе фривольные картинки их ночной несладкой жизни.
Я размышлял о Любе. Как она, мой беззащитный серенький воробышек, будет без моей опеки?
Я, конечно, понимал, что мой уход обернется для нее трагическим ударом. Но если без истерик и женских причитаний, то на фоне минусов прослежиаются плюсы. Причем, вполне существенные. Рассмотрим главный плюс: с моим уходом Вайнштоки тут же предложат Любе вернуться к метапельству Люсика. Значит, получается, что моя кончина принесет двойную выгоду: Люба получает хорошую работу, Люсик сохраняет нравственную девственность.
И для Аси тоже возникают несомненные существенные плюсы. Если смерть отца обставить как несчастный случай( а я, естественно, так и собираюсь поступить!), то дочь получит пенсию как лицо, потерявшее кормильца.
К тому же, что весьма немаловажно, лишившимся кормильца полагаются существенные скидки на арнону, воду, электричество и другие льготы. Я по этому вопросу договорился с тем же Зискиндом. На Адаре у него есть свой, сравнительно недорогой юрист. Тот обещал помочь оформить, да еще и по мивце. Если, конечно, не обманет, сукин сын.( Я давно заметил, что отпетые прохвосты здесь – адвокаты, маклеры и агенты по страховке).
Если говорить о минусах, связанных с моей кончиной, то их, конечно, наберется больше, чем предполагаемых плюсов. Все перечислять не буду. Но один тревожит больше остальных. Зная, насколько Люба легкомысленна в вопросах самодисциплины, я уверен, что в мое отсутствие она наверняка забросит регулярные замеры веса. Допустить этого нельзя ни в коем случае! И тут вся надежда опять-таки на Зискинда. Старик поклялся мне, что будет лично ставить Любу на весы. Тем более, что в этом деле он располагает богатейшим опытом.
Дело в том, что Зискинд тридцать лет работал в Киеве в Центральной бане. В раздевалке на весах. Причем, последние пять лет как самый престарелый в коллективе( а посему не представляющий опасности в сексуальных посягательствах), – трудился в женском отделении.
В Хайфе работать в бане он не захотел, а устроился в приличный небольшой махон, всего на семь персон, – следить за весом массажисток. www. russiantown. com декабрь 2003 г.( No6)
51