у нас в гостях
С Андреем Мироновым
не получали ничего, и им это, конечно, не нравилось. В результате я должен был вывезти свой цирк из России. Сначала мы поехали в Югославию, но там в то время шла гражданская война, и всем было не до цирка. Оттуда отправились в Италию, где разворачивались события, сопутствующие войне в Персидском заливе, и цирк также был не ко времени. Мы отправились дальше, и на границе с Венгрией у меня таможенники отобрали всех шестерых дрессированных обезъян и отправили их на историческую родину – в Уганду. Причем нас заставили потратить при этом по 2, 5 тысячи долларов на билет для каждой обезьяны. А в Уганде мои обезъяны не были никому нужны. Обезъяны умели здороваться за руку, кататься на коньках, делать различные трюки – они были настоящими артистами. Но они не умели сами добывать себе корм, потому что уже в третьем поколении родились в неволе.( Это, кстати, было одно из необходимых условий для того, чтобы животное можно было купить и дрессировать).
В это же время в Москве в офисе моего цирка стали арестовывать имущество, описывать помещение, вызывать моих артистов на допросы на Петровку, 38. И мне нужно было разрываться – либо спасить имущество и людей в Москве, либо обезьян в Уганде. Тогда я вывез своих артистов на Украину, откуда мы переехали в Мексику. Но многие хотели завладеть моим цирком в Венесуэле. Была задумана операция, как грамотно это сделать. Какие-то люди уговорили моих артистов подписать бумаги, что они имеют претензии к Шульману, пообещав за это отдать кому оборудование, кому цирковых зверей, кому – еще что-то. И неважно, что все это было мое – Шульмана, – что за те же ледовые установки я заплатил 350 тысяч долларов. Артисты подписали бумаги, надеясь получить обещанное. Есть у « наших » людей такое в сознание – разбогатеть вчера. « Вчера » разбогатеть невозможно, но в сознании у людей это сидит очень крепко. И потому, что в Венесуэле работают взятки – дали сто долларов – арестовали меня, дали больше – еще кого-то, цирк у меня забрали, а меня посадили в тюрьму на основании претензий российских трудящихся к американскому миллионеру. То есть было наложено эмбарго: дается взятка судье и арестовывается имущество до тех пор, пока стороны не решат все меж собой. Моя ошибка была и в том, что после того, как мои артисты подписали бумаги против меня, я, вместо того, чтобы отказаться от них, кормил и снимал гостиницу для них. Пытался объяснить, что артистов все равно обманут, как, кстати, и случилось впоследствии, но никто не хотел меня слушать. В течение девяти месяцев я не мог вывезти мой цирк из Венесуэлы, и за три дня до истечения этого срока я, может уже в десятый раз освободил весь свой цирк, но уже в порт прислали каких-то бандитов с автоматами, они продержали нас еше три дня. А по законам этой страны, если я находился в Венесуэле 9 месяцев и один день, я нарушил закон, и все имущество национализируется. И право первого после национализации имел тот аферист, который меня и пригласил. Он записал, что мое имущество стоит не 650 тысяч долларов, а всего 12 тысяч, и, заплатив госпошлину в пару сотен долларов, забрал мой цирк. Но в тот момент, когда забрали цирк у меня, артистам, которых уговорили выступить против меня, тоже показали кукиш.. Им предложили работать за гораздо меньшие деньги, чем они получали у меня. В результате цирк в этом качестве не просуществовал ни одного дня. Через четыре года пришло мне послание, что Верховный Суд Венесуэлы решил, что у меня не имели права забирать все это имущество. Но что за четыре года стало с дрессированными животными и дорогостоящей техникой, если за всем этим нет никакого ухода? К тому же, была подана очередная апелляция и все начинается сначала.
Но прошли годы, и вот я вновь решил привезти цирк. Это в миниатюре то, что было у меня в том цирке. Гастроли московского цирка на льду проходили в Нью-Йорке.
Публика и исполнители
Сейчас уменьшился приток иммигрантов, молодежь растворяется в американской культуре. Это очень редкий вариант, когда сохраняется в семьях русский язык и русская культура. Вот мои дети, которые родились уже здесь, пишут и читают по-русски, мои внучки, которые тоже родились здесь, пишут и читают по-русски. Но таких семей – единицы, многие считают, что раз живут в Америке, незачем детям учить русский язык. Не важно, какие мотивы, но тем не менее количество почитателей русской культуры будет сокращаться. И останутся только те, кто впишется в американскую культуру и экономику.
Сейчас еще собираются большие залы на современных российских исполнителей. Но уровень культуры в среднем невысокий: какая сейчас ситуация, такая и культура. Очень много в эмиграции людей, которые приехали из маленьких местечек, куда артисты не приезжали раньше, и вот они идут на звезд, о которых они только мечтали в своей провинции. Люди интеллигентные на это уже не ходят, потому что фонограммный уровень эстрады невысокий, тем более что много подражания западным звездам. И те, кто пожил в Америке, думают, зачем идти на подражателя, если можно посмотреть оригинал- американского или другого какого-то исполнителя.
К счастью, у меня есть возможность выбирать с кем работать, и я выбираю только личности, талантливых людей, с которыми мне интересно работать. Сейчас я работаю с очень талантливым молодым человеком Михаилом Морозовым. У этого человека отличные голосовые данные, большой потенциал, который я хочу помочь ему реализовать. Вот и артист, гастроли которого недавно прошли в Атланте – Гриша Попович со своим цирком – мне интересен и как талант, и как личность. Когда ему было 18 лет, он уже работал в Монте-Карло и получил высшую награду там, был занесен в Книгу рекордов Гиннеса за свои трюки. Восемь лет проработал в Лас-Вегасе, а потом еще взял и создал совершенно с нуля свой цирк. Причем собрал собак и кошек из приемника – от них хозяева отказались. А он взял животных, выдрессировал и сделал артистами, придумал настоящее шоу в чем те зрители, кто был на выступлении цирка в Атланте могли убедиться лично.
Род Рюриковичей
Я работал в одном из русских ресторанов, когда ко мне подошли и попросили исполнить песню Булата Окуджавы « Молитва ». Я спел, а когда меня спросили, сколько нужно заплатить, я узнал, для кого же я пел. Оказалось, для симпатичной девушки. Тогда я предложил ей рассчитаться поцелуем. Она меня поцеловала в щечку, и с тех пор мы уже 28 лет целуемся, и у нас есть общие дети- дочь Татьяна и сын Лев. Оказалось, что девушку зовут Марьяна, и она – дочка Михаила Петровича Долгорукого. И наш сын Лев является последним из рода князей Долгоруких. Как шутит Винокур, Шульман единственный в мире еврей, у кого дети- русские князья.
Людмила БАТАЛОВА www. russiantown. com декабрь 2003 г.( No6)
41