4
Исследуя характер отношений между великой личностью
и обществом, Ницше определяет существо ее творческой
деятельности как преступление. В радикальном творчестве
преодолевается и бросается вызов тому, что является в
данном обществе традицией, привычкой, законом. Он
пишет: «все великие люди были преступниками… величие
неотъемлемо от преступления» 1 . Мера отрыва от нормы
и обычая, от среднего и ожидаемого является внешним
определением величия, в котором выражается внутренняя
данность. Она дает своеобразный количественный
критерий ранга, позволяя с сантиметровой точностью
определить высоту над уровнем человека. Ницше не
признает ничего великого, к чему не примешивалось бы
«великого преступления» 2 , то есть великого переступания.
Высший человек и его время посему находятся в
непримиримой борьбе, он вынужден преодолевать и его
инерцию, и ожесточенное сопротивление обороняющейся
традиции. Тем не менее именно это противоборство
осуществляло и осуществляет всякое развитие, в котором
акт созидания сопрягается с разрушением. Современность
справедливо опознает в радикальности великого
созидания угрозу своему укладу, образу жизни и мысли.
Она безошибочно чувствует, что для общества «великие
люди, как и великие времена, суть взрывчатые вещества,
в которых накоплена огромная сила» 3 , они угрожают
его стабильности. «Взрывоопасное не только безвредно
разряжать, но и по возможности предотвращать самую его
разрядку… Основной инстинкт всякого цивилизованного
общества» 4 .
Великий человек борется со своим временем не только
как с противостоящей ему внеположностью. Он должен
одержать над ним верх в самом себе как над тем, «что
мешает ему быть великим, — а это означает у него лишь:
свободно и цельно быть самим собой. …Его вражда, в
сущности, направлена против того, что хотя и есть в нем,
но не есть собственно он сам — именно против нечистого
нагромождения чужеродных и вечно несоединимых
начал, против ложного прицепления своевременного к его
несвоевременной природе: и в конечном счете мнимое дитя
своего времени оказывается лишь пасынком последнего» 5 .
Антагонизм
обыденного
и
исключительного,
посредственного и великого лежит в основе развития
и сливает их воедино как в отдельном человеке, так и в
обществе. Выходит, общество все же извлекает «пользу» из
великих? Да, но не то самое, современником и разрушителем
которого они являются, и лишь в той мере, в которой оно
само есть поместилище и почва высших возможностей
человека. Что современники не умеют непосредственно
извлечь из них «никакой пользы, это само, быть может,
относится к величию…» 6 . Великий человек, для задач
которого большинство скорее помеха, чем орудие, так
же, как и общество, не признает обыкновенно за этой
борьбой плодотворной роли. В этом он несправедлив, ибо
в действительности созревает и выковывается в ее горниле,
отрицание есть для него и сильнейший стимул, и способ
утверждения.
До сих пор мы рассуждали о великой личности как
о силе огромного общественного, даже исторического
значения,
силе
созидающей,
подрывающей,
расшатывающей и не могущей потому быть незаметной.
Могучий поток придающей форму, упорядочивающей и
переупорядочивающей деятельности суть естественное
проявление высшей воли к власти великих людей: «Они
хотят внедрить свой образ в большие людские сообщества,
хотят придать единую форму всему разнородному и
неупорядоченному, вид хаоса раздражает их» 7 .
Это, однако, не может быть причислено к существу
великой натуры. Величие человека не определяется никаким
эффектом и не обязательно должно находить воплощение в
сфере непосредственных социальных перемен, оно «просто
в его “инако-бытии”, в том, какой он непосредственно,
во внушаемом им чувстве ранга и дистанции, — а не в
каком-то воздействии, пусть от него хоть весь земной
шар сотрясется» 8 . И действительно, «если грубой массе
32
пришлась по душе какая-либо идея, например, религиозная
идея, если она упорно защищала ее и в течение веков
цепко за нее держалась, то следует ли отсюда, что творец
данной идеи должен считаться в силу этого и только в
силу этого великим человеком? Но почему, собственно?
Благороднейшее и высочайшее совершенно не действует на
массы…» 9 .
Величие высшего рода, напротив, невидимо и ступает
неслышными своему времени шагами: «Величайшие
события и мысли – а величайшие мысли суть величайшие
события — постигаются позже всего: поколения
современников таких событий не переживают их — жизнь
их протекает в стороне. Здесь происходит то же, что и
в царстве звёзд. Свет самых далёких звёзд позже всего
доходит до людей, а пока он ещё не дошёл, человек отрицает,
что там есть звёзды. “Сколько веков нужно гению, чтобы
его поняли?” — это тоже масштаб, это тоже может служить
критерием ранга и соответствующим церемониалом — для
гения и звезды» 10 .
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
Ницше Ф. Воля к власти. — С. 402.
Там же. — С. 89.
Ницше Ф. Собр. соч. в 2 т. Т. 2. — С. 618.
Ницше Ф. Воля к власти. — С. 490.
Ницше Ф. Собр. соч. в 5 т. Т. 1. — С. 343.
Ницше Ф. Собр. соч. в 2 т. Т. 2. — С. 624.
Ницше Ф. Воля к власти. — С. 517.
Там же. — С. 482.
Ницше Ф. Собр. соч. в 2 т. Т. 1. — С. 219.
Там же. Т. 2. — С. 399.
5
В начале рассмотрения мы связали свойства, по которым
опознается великий человек, со здоровьем инстинктов.
В понятие инстинкта Ницше включает самый широкий
круг явлений от сластолюбия и властолюбия, жадности и
мести до тяги к познанию, вере, покою, справедливости,
борьбе, состязанию, удовольствию, бегству, стадности и
уединению. Все они и многие неназванные, напитанные
силой и в плодотворном соотношении, уравновешивая
друг друга и побуждая к действию, составляют фундамент
великой души. Но некоторые из базовых установок великой
личности превосходят все прочие своей ролью и имеют по
отношению к ним определяющее значение. В первую очередь
это относится к активности и утверждению, которые в силу
своего основополагающего характера должны именоваться
скорее режимами.
1. Активный и жизнеутверждающий режимы
властвования. Великий индивид во всей полноте выражает
существо воли к власти в двух продуктивных режимах ее
функционирования: активности и утверждения. Различие
между членами первой оппозиции — активностью и
реактивностью — состоит в той мере, в какой сила способна
себя реализовать. Действуя по способу активности, она
свободно осуществляется до последних своих пределов.
Реактивный режим, напротив, сдерживает и подавляет
силу, отрывая ее от ее высших возможностей. В этом
качестве он является необходимой частью существования
силы в человеке. Однако, в случае безраздельного
преобладания,
реактивность
представляет
собой
болезненное, враждебное развитию жизни явление и имеет
своим следствием слабость, пассивность, конформность,
избрание пути наименьшего сопротивления. Реактивное
существо склонно действовать лишь в ответ на внешний
стимул, на понуждающую необходимость, реагировать.
Оно неспособно к энергичной спонтанной деятельности,
целенаправленному и длительному усилию, к творчеству,
борьбе и напряжению, в нем всякое амбициозное
стремление душится в зародыше.
Вторая оппозиция описывает противоположные типы
направленности воли к власти: утверждение и отрицание.
Здоровая, утверждающая воля к власти самоосуществляется
через созидание и творческое упорядочивание. Отрицание
для нее лишь вспомогательное средство на службе