относительно наивысшей их силе, какую только можно
выдержать», он есть лук «огромного натяжения» 4 .
Устройство его души не ограничивается светлой частью
спектра. Не исключено, что «с каждым прирастанием
человека ввысь и в величие он растет также в глубь и в
страшное» 5 . Следует потому признать: «у величайших
людей, возможно, велики и добродетели, но как раз поэтому
велики и их противоположности» 6 .
Тем не менее величие в строгом смысле слова обретается
не благодаря широте и богатству благородной души,
многообразию элементов и остроте противоречий,
а тому обстоятельству, что «совокупность могучих и
противоположно направленных инстинктов» присутствует
в ней «в связанном, укрощенном виде» 7 , за счет
упорядочивающей силы, «которая может определить этих
великолепных зверюг себе на службу» 8 и без коей они ее
растерзают.
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
Ницше Ф. Собр. соч. в 2 т. Т. 2. — С. 353.
Ницше Ф. Воля к власти. — М. , 2005. — С. 528.
Там же. — С. 519.
Там же. — С. 518-519.
Там же. — С. 541.
Там же. — С. 519.
Там же. — С. 519.
Там же. — С. 504.
2
Великий
человек,
личность
предельно
концентрированная и сопрягающая цельность с
разносторонностью, обладает, поэтому, способностью к
«продолжительной решимости» 1 как своей определяющей
чертой. Одержимость целью, неустанное и нередко
фанатичное служение некоей потребности, замыслу с
давних пор угаданы как отличие сильнейших экземпляров
человека. Обратимся ли мы к почитаемым великими
фигурам древней истории или новейшей, мы непременно
натолкнемся в них на поглощенность одной страстью, одной
задачей. Так, Ганнибал воплощал протянувшуюся через
десятилетия жажду мести и ненависть к Риму, Александр и
Наполеон — всепоглощающее стремление к политической
власти и господству над миром, плеяда гениальных ученых
и мыслителей — безудержность познания.
Продолжительная решимость раскрыла в великих
людях «великих работников», что в свою очередь сделало
возможным осуществление их грандиозных замыслов.
«Они не только неутомимо изобретали, но и неутомимо
отвергали, проверяли, совершенствовали, упорядочивали» 2 .
Сверхчеловеческое усердие в складывании великой
личности на поверку существеннее даровитости и таланта:
«можно назвать великих людей всякого рода, которые были
малодаровиты. Но они приобрели величие, стали “гениями”
(как это обыкновенно говорят) в силу качеств, об отсутствии
которых предпочитает молчать тот, кто сознает их в себе:
все они имели ту деловитую серьезность ремесленника,
которая сперва учится в совершенстве изготовлять части,
прежде чем решается создать крупное целое…» 3 .
Словом, великий человек «во всем своем действовании…
руководствуется долговременной логикой, которая —
именно ввиду ее протяженности — трудно обозрима и
следовательно может вводить в заблуждение». Он обладает
способностью «простирать свою волю над большими
пространствами собственной жизни, дабы всякими
мелочами пренебрегать, отбрасывать их, даже если есть
среди них самые прекрасные, самые “божественные” вещи
на свете» 4 . Крайним воплощением такого отношения
является то, что «человек, стремящийся к великому,
смотрит на каждого встречающегося ему на пути либо как
на средство, либо как на задержку и препятствие — либо
как на временное ложе для отдыха» 5 .
Ницше периодически подчёркивает необходимость
стягивания
жизненной
перспективы
и
четкой
направленности действий. В конце 1882 г. в письме Эрвину
Роде он пишет: «Мы должны вкладываться во что-то
целое, иначе множество незначительных целей раздробит
нас на осколки» 6 . Восемью годами ранее, рассуждая о
положительной роли забвения, он дает еще более общую
и лаконичную формулировку: «…Все живое может стать
здоровым, сильным и плодотворным только внутри
известного горизонта…» 7 .
1.
2.
3.
4.
5.
6.
Ницше Ф. Собр. Соч. в 2 т. Т. 2. – С. 336.
Там же. Т. 1. – С. 328.
Там же. – С. 332.
Ницше Ф. Воля к власти. – С. 516.
Ницше Ф. Собр. соч. в 2 т. Т. 2. – С. 395.
Ницше Ф. Письма / Сост. , пер. с нем. И. А.
Эбаноидзе. – М. , 2007. – С. 194.
7. Ницше Ф. Собр. соч. в 2 т. Т. 1. – С. 163.
3
Предпочтение долговременной логики требованиям
мгновения, отдаленность устремлений от расхожего и
легкодоступного выступают для Ницше конститутивными
показателями ранга. Но великий муж отличается не
только тем, что им владеет «наиболее бурное и наиболее
продолжительное желание», могучая воля к цели 1 . Его
решимость «искать к тому средств» также намного
превосходит обычную меру, поэтому жизнь для него
неотъемлема от постановки себя «вне круга морали» 2 ,
узость коего зачастую не дает орудий для осуществления
великих замыслов 3 . Величие воспринимается Ницше
как сила, могущая быть в своем созидательном порыве
разрушительной и способная пренебречь во имя своих
целей сеемым хаосом. Но «кто достигнет чего-нибудь
великого, если он не ощущает в себе силы и решимости
причинять великие страдания?» 4 , — спрашивает он.
Способность выхода за пределы устанавливаемых
традиционной нравственностью правил, «свобода от
обычая, совести, долга» 5 , презрение к «добродетелям стада» 6 ,
влагающие в руки средства, приличествующие великим
задачам, проистекают из духовной независимости, свободы
ума. Незнающий над собой «высших инстанций», великий
человек находится в недосягаемости для чужих мнений и
оценок, по ту сторону «хвалы и хулы», он руководствуется
внутренним законом и той влекущей вперед энергией,
которую Александр Македонский называл «потосом» 7 .
Суверенная воля и сильный ум воспитывают недоверие,
автономию действия и мышления, скептицизм как позицию,
которая позволяет «смотреть свободно» 8 . «Убеждение —
это тюрьма. При нём не видишь достаточно далеко вокруг,
не видишь под собой... » 9 , поэтому «свобода от любого
рода убеждений — одна из сильных сторон его воли. Это
свойственно тому “просвещенному деспотизму”, который
источает всякая сильная страсть. Таковая всегда ставит
интеллект себе на службу, у нее хватает духу прибегать и
к неправедным средствам; она действует безоглядно; она
позволяет себе иметь убеждения, она сама даже нуждается в
них, но никогда не становится их рабыней. …“Свобода духа”,
то есть неверие как инстинкт, — необходимая предпосылка
величия» 10 . Высшая жизненность не позволяет великому
уму ограничиться школой подозрения и голым отрицанием,
его негативность дополняется постоянством пытливого
и живого творческого поиска. Великие исторические
личности, по словам раннего Ницше, «во всех своих
движениях, во всем выражении лица, в вопросе, которым
звучал их голос, и в огненном взгляде высказывали только
одно: они были ищущие…» 11 .
1.
2.
3.
4.
5.
6.
7.
8.
9.
10.
11.
Ницше Ф. Воля к власти. — С. 200.
Там же. — С. 89.
Там же. — С. 517.
Ницше Ф. Собр. соч. в 2 т. Т. 1. — С. 647-648.
Ницше Ф. Воля к власти. — С. 402.
Там же. — С. 516.
Там же. — С. 517.
Ницше Ф. Собр. соч. в 2 т. Т. 2. — С. 680.
Там же.
Ницше Ф. Воля к власти. — С. 517.
Ницше Ф. Собр. соч. в 5 т. Т. 1. — С. 164.