— Ничего! Вам надо просто подождать еще.
— Но вы это уже говорили, а я чувствую, что долго не выдержу.
— Он так и не залаял?
Она покачала головой.
— Нет. А я так этого жду! Он немножко ест, немножко ходит, но молчит. Я знаю, я бы сразу успокоилась, если бы он залаял хотя бы один раз. А так мне все время кажется, что он вот-вот умрет...
— А теперь он молчит и молчит. Просто страшно становится. Кто-то приходит, уходит, а он даже глаз не поднимет! — Она грустно покачала головой. — Хоть бы залаял! Один только разочек! Это ведь означало бы, что он выздоравливает?
— Да, пожалуй, — ответил я.
— А вы не думаете, что все-таки у него что-то не в порядке?
Я взвесил все.
— Нет. Я убежден, что физических травм у него никаких нет. Но он был страшно напуган и замкнулся в себе. Со временем это пройдет.
Уходя, я не мог освободиться от ощущения, что успокаиваю не столько миссис Ридж, сколько себя. А она продолжала мне звонить, тревожась все больше, и моя уверенность пошла на убыль.
27
Через неделю она снова попросила, чтобы я приехал. Джошуа был все такой же: вялый, хвост поджат, глаза тоскливые. И он по-прежнему молчал.
Его хозяйка была очень расстроена.
— Мистер Хэрриот, — сказала она. — Что нам делать? Я совсем не сплю — все время думаю о нем.
Я достал стетоскоп с термометром и снова осмотрел песика. Потом ощупал всего от головы до хвоста. Кончив, я уселся на коврик и посмотрел на миссис Ридж снизу вверх.