Апокриф-117: июль 2017 (D5.3 e.n.)
Быть может, «невиданные звери» — лишь галлюцинация? Но, скорее, они при-
думаны для привлечения туристов. И Пушкин здесь — этакий плутоватый турагент. И
дальше с цыганской навязчивостью, наглейшее: «Там чудеса…» Известно, что чудеса —
развод, гибрид из шарлатанства и православия. Так что же это за Лукоморье? Русская
лоховская хохлома. Колыма с комфортом?
Может, таким привиделось поэту будущее — «современный мир»? Недаром,
представляя Лукоморье визуально, видишь что-то дебиловато-диснеевское.
Вернёмся к Коту. Кем он посажен на цепь? Демиургом? Новой властью? Оприч-
никами? Охуевшим на Чукотке Абрамовичем? Сатанистом Куклачёвым? Неизвестно.
Все элементы насилия умело опущены автором.
Кот, безусловно, — трагическая фигура. Но… Пушкин предлагает нам лишь рас-
слабленную благостность, будто бы Кот кайфует от собственного рабства. «И днём и
ночью Кот учёный всё ходит по цепи кругом». Он не рвётся, не мяучит, не ропщет на
судьбу. Напротив, «идёт направо — песнь заводит. Налево — сказки говорит». Кот сей
являет собой дурной глубинный архетип русского народа.
Это бесконечное хождение «налево-направо» (хотя мы понимаем его ТОЛЬКО как
Хождение Кругом, точней, По-Кругу, ещё точней, По Замкнутому Кругу) говорит о пол-
ной политической исчерпанности мира Лукоморья, о тотальном кризисе идеологий.
Лукоморье — воплощённая антиутопия, идиллия завуалированного рабства,
постмодерн до постмодерна, жуткое предвиденье. Кот Учёный «песнь заводит» и
«сказки говорит», ибо живёт в обществе Спектакля, в обществе потребления.
Этот Кот просто не может выполнять других функций, он жертва синтезированных
Системой новых видов софт-насилия, производное поп-опыта. Он пытается улыбаться
улыбкой Чеширского Кота. Но улыбка эта не исчезает на его русской мордочке. Это
«чиз»-улыбка, навязанный символ благополучия.
Но мы-то знаем, что на самом деле — это измученный, обозлённый, агрессивный
Кот. Он может запросто проглотить Колобка, ревностно чуя в нём невыносимую пре-
лесть недоступной свободы.
Что же спасает Колобка? «От этого ушёл, от этого ушёл, и от тебя уйду!» Наглый
этот заговор Кот давно уже выучил наизусть. Заговор лишается своей магической-
гипнотической силы. Колобку требуется нечто, чего не знает Кот, что рушит пушкинский
слог и коробит слух.
Колобка осеняет: «Это то самое гениальное Дыр Бур Щел — Кручёных!» «Дыр Бур
Щел!» — кричит Колобок: «Дыр Бур Щел!» И Кот, услышав заклятье, превращается в
Нечто Охуевшее.
Колобок проходит Путь Героя. Обходит демиургические ловушки Волка, Медведя
и других. Его антипод — Репка. Колобок с хвостом, с фаллическим корнем-щупальцем,
которым он уцепился за утробу, за пуповину Земли. Он трус.
И все, кто растил его — Дед, Бабка, Жучка и другие — пассионарии. Они тянут-
потянут, но вытянуть не могут. Они хотят вытащить его и сделать Героем, но тщетно.
Потому что Репка — всего лишь овощ с гностическим понтом.
Мышка, хоть и вытащила его из земли, при этом абсолютно десакрализировала, в
прямом смысле слова, махнув на него хвостом.
133