ТРАДИЦИИ И ПРОРОКИ
ступало как судьба царя. Таким образом, сакральную модель универсума в Месопотамии можно представить в виде эдакой цепочки: закон— порядок— боги. И именно в такой последовательности.
Неизменным атрибутом верховной власти богов были скрижали судеб. Завладев которыми, теоретически, можно было контролировать и волю богов. По сути— весь универсум как таковой. В вавилонско-аккадском эпосе « Энума Элиш » Тиамат, ставя своего второго мужа Кингу во главу собственного войска, вручает ему упомянутые скрижали судеб. Мардук, истребив собранное Тиамат войско, берёт в плен Кингу и, прежде всего, отнимает у него эти скрижали.
Аутентичные представления о скрижалях судеб, увы, нам неизвестны. Вероятно, древние вавилоняне считали, что все будущие события, хотя и высечены на этих скрижалях, могут меняться. Иначе зачем они пытались ими завладеть всеми правдами и неправдами? Однако должных свидетельств тому, что владельцы скрижалей время от времени вносили в них какие-либо изменения, указания или примечания, нет. Более того, Мардук, отобрав у Кингу скрижали судеб, незамедлительно « опечатал печатью » их и « на груди своей спрятал ». Не исключено, что скрижали судеб есть переосмысление и модификация Мэ, Парцу или Шимату...
Теперь рассмотрим связь судьбы и времени в месопотамской модели универсума.
Время здесь было понятием вполне конкретным и воспринималось в неразрывной связи с событийным потоком и его участниками, со всей цепочкой преемственности поколений, а возможно, и с местом событий. Время представлялось в месопотамской модели как особое пространство, находящееся вне поля обычного зрения, в котором прошлое сохраняло некое подобие существования или « постсуществования », а будущее— « предсуществовало ». Причём будущее « предсуществовало » в некой форме и лишь ждало своего часа, когда сможет проявить себя. Не отсюда ли исходит убеждённость в том, что будущее возможно подсмотреть при помощи ясновидения или различных практик дивинации? В том, что существует жизнь после смерти и т. д.?..
В аккадском языке отсутствует понятие « время » в привычном нам— абстрактном— понимании. Весьма конкретный характер имеет и вавилонское понятие вечности. Она скорее созвучна с нашими( на) всегда,( на) совсем,( на) веки. Т. е., этот термин не охватывает всю полноту времени, всё прошлое и будущее, а символизирует неопределённо длительный период в прошлом или в будущем. Например: « дружбу меж нами навсегда установим » или « как вечны небеса и земля, господин мой пусть будет вечен » и т. д. Возможно, поэтому древние месопотамцы и не заморачивались проблемами соотношения постоянного и временного, такими характерными для эллинов или адептов Заратуштры?
Если рассматривать такие понятия как линейность или цикличность времени в контексте месопотамской космогонии, то получается любопытная картина. С одной стороны— этапы становления и развития Вселенной в месопотамской мифологии намекают на некую совокупность сменяющих друг друга циклов: рождение богов— сотворение мира— « предпотопный » период— потоп— « постпотопное » существование человечества— победа Гильгамеша( правителя Урука) над Агой( правителем
142