ТРАДИЦИИ И ПРОРОКИ
Почему Хайдеггер не сделал сам того, что сегодня делает проф. Дугин? Прежде
всего, потому, что всю жизнь он посвятил разработке первооснов своей философ-
ской системы: его внимание было обращено к значительно более абстрактным и
фундаментальным предметам, чем сфера политического, представляющая собой
один из векторов манифестации метафизического Единого.
В этом, и именно в этом, заключается ключевое отличие Хайдеггера от Эволы,
который основывался на традиционных доктринах, вместо того чтобы пытаться раз-
работать их самостоятельно. Эвола интерпретирует идеи тантры, алхимии и т.д. че-
рез разнообразные призмы, и именно это делает его тексты настолько жизненными и
актуальными для современного традиционалиста, в то время как Хайдеггер просто
не имел возможности добраться до глубокого осмысления непосредственной жизни
человека, особенно в политическом ракурсе.
Если мы сравниваем Хайдеггера с Ураном, то Эвола — это аналог античного ге-
роя — например, Геракла. Античный герой появляется в «уже готовом» мире, где
теогония и космогония давно закончились, но по-прежнему существует опасность
отголосков титаномахии, с которыми герой отважно сталкивается и побеждает, по-
скольку, сражаясь, он не насилует, не извращает бытие, но лишь реализует свою поэ-
тическую «ненасильственную» суть в очередном аспекте. Так, например, согласно ан-
тичному мифу, лишь Геракл мог победить чудовищных гигантов, порождённых Геей
из капель крови, пролившихся во время оскопления Урана его сыном. Мира, в кото-
ром рождается Геракл, не было бы, если бы его не сотворил Уран. Однако недостат-
ки этого творения не были бы устранены, если бы не вмешался Геракл. Таким обра-
зом, в своей глубинной сути, путь киновари следует за лесной тропкой, но никоим
образом не противоречит ей.
Автору же критикуемого нами эссе, убеждённо разграничивающему Эволу и
Хайдеггера как принципиально несовместимых авторов, мы порекомендуем вспом-
нить хорошо известный финал «Белого Доминиканца» Густава Майринка. Когда пы-
лающая яростью и ненавистью Медуза (в чьём образе проницательному читателю
легко узнать характеристики, свойственные «техническому» отношению к миру) яв-
ляется к Христофору Таубеншлагу, герой обращается в меч. Здесь именно непо-
движный меч в высшей степени жив, Медуза же — не что иное, как неподвижная ду-
ховная лярва, мёртвое чудовище, несмотря на все её попытки выглядеть иначе. Ме-
дуза — это дух современного общества, разоблачаемого в одинаковой степени как
Мартином Хайдеггером, так и Юлиусом Эволой. Достаточно будет добавить, что, в
рамках нашей метафоры, ступающий путём киновари Юлиус Эвола является именно
таким мечом.
50