ТРАДИЦИИ И ПРОРОКИ
Ключевой идеей подхода Хайдеггера является « различение » таких концептов метафизики как Seyn и Seiende( проф. Дугин предлагает переводить оные соответственно русскими словами « Быти » и « Сый »). Как утверждает Хайдеггер, ещё досократики понимали мир мифологически, ощущая во всей полноте « Быти » как процесс, охватывающий всё и вся и включающий в себя статичные единицы, каждая из которых соответствует слову « Сый ». Тем не менее, со временем второе слово совершенно вытеснило первое, и, таким образом, Западная онтология потеряла свой фундамент, своё ощущение « Бытия » в его процессуальной полноте, ограничившись лишь фиксированием отдельных вещей, сущих статично( такой подход Хайдеггер называет онтическим). Под Seiende в философской традиции Запада принято понимать любой предмет, который « есть ». Тогда, с целью различения статичных предметов и процессуального Единого потока Бытия, Хайдеггер утверждает, что если Seiende— это то, что есть, то Seyn— это то, чего нет, то есть, ничто. Здесь речь не о некоем онтологическом дуализме, но о процессуальности Бытия, которое никогда не является чем-то конкретным, будучи по сути отрицанием всего сущего. Отсюда ключевая фраза онтологии Хайдеггера— ничто ничтожит.
Человек является единственным Seiende, способным осознать указанное « различение », и это привилегированное положение человека связано с осознанием собственной конечности( смерти), которая, по сути, и является результатом бытийного отрицания такого партикулярного сущего как отдельный человек. Отсюда другой ключевой концепт онтологии Хайдеггера— Dasein, неологизм Гегеля, который мы, вместе с проф. Дугиным, предпочтём оставить без прямого перевода, лишь отметив, что суть этого понятия заключается в восприимчивости, в способности « присутствовать ». По сути, Дазайн и является другим названием человека, подчёркивающим именно указанную характеристику человеческого существа, позволяющую ему быть поэтом и философом, реализуясь в упомянутых направлениях ненасильственности и, таким образом, освобождаясь от иллюзий насчёт как мира, так и себя самого— раскрывая через мышление и поэзию истинную сущность мироздания. Упомянутый ранее Gestell здесь является фундаментальным оппозитом Дазайна, поскольку плановое миропонимание исключает восприимчивость и искажает истину, представляющую собой не что иное, как постоянную открытость мира быть познанным, открытость или же « несокрытость »( αληθεια) метафизической сущности вещей.
Обратимся теперь к тантре. Ключевым понятием тантрической онтологии является « шуньята »( от санскритского слова « шунья »— ничто), негативная и отрицающая основа всех существующих вещей. Одним из условий тантрического взгляда на мир является принятие мировоззренческой установки, согласно которой весь мир— лишь постоянное самоотрицание, в котором нет места статичным предметам и какому-либо постоянству. Фактически, если перефразировать Хайдеггера, можно сказать, что шуньята шуньятствует, как и ничто ничтожит. Однако же человек обладает преимуществом над всеми остальными вещами, поскольку он представляет собой потенциального, нераскрытого бога, способного осознать « шуньятную » сущность мира и, таким образом, выйти за рамки статичных иллюзий— в первую очередь, иллюзий на свой собственный счёт. Таковая специфика тантрической традиции, ведущей к мгновенной свободе, позволяет Юлиусу Эволе в « Йоге Могущества » сближать
48