АПОКРИФ-100: 02.2016( K5.1 e. n.)
ными » метафорами, применяемыми к миру в европейской культуре. В этом смысле вспоминается и другая работа( на самом деле— великолепная)— « Символическая история Средневековья » Мишеля Пастуро, в которой не только осуществляется разбор основных символов Средних веков, но и весьма доходчиво объясняется, что такое символическое понимание мира было свойственно для средневековых людей по причине восприятия ими мира в качестве текста( в широком смысле), написанного Божьей рукой. Каждая травинка, зверушка и тучка в небесах представляли собой часть текста, и задача истинного мудреца и алхимика заключалась в том, чтобы понять этот текст. Конечно, такая метафора характерна не только для христианства. В конце концов, северные народы до сих пор помнят: ещё в дохристианскую эпоху некий странник пожертвовал собственным глазом ради того, чтобы обучиться языку, на котором записан Вселенский текст. Однако различие между текстуальными метафорами, скажем, скандинавских язычников и христиан в том, что язычество не является религией откровения, а потому— язычники не располагают священными текстами, которые можно было бы назвать « Книгой книг ». Гомер и Гесиод не были жрецами, и наряду с их произведениями в античном мире существовал ещё ряд других текстов той же тематики. « Эдды » Снорри Стурлусона и подобные тексты появились лишь в христианскую эпоху. Таких примеров можно привести достаточно много, и все они сводятся, по сути, к одному традиционному тезису: религиозная доктрина систематизируется и оформляется текстуально лишь в случае, когда непосредственное общение с миром Божественного деградирует, приходит в упадок( именно так и объясняется возникновение Вед, например). Совсем другое дело с христианством( а в принципе— со всеми авраамическими религиями): в нём также существует аналогичный миф( о праязыке Адама, Вавилонском смешении и т. д.), но проблема в том, что христианство нам известно уже как систематически устоявшаяся религия: мы знаем о нём не из саг и поэм, а из повседневного опыта. Таким образом, если упростить всю описанную выше ситуацию, суть в том, что до появления христианства « Книга » не была « лучше », потому что « Книги » вообще не было.
Суть « книгоцентричного » мировоззрения можно растолковать следующим образом. Вначале было слово— и весь мир творится через Слово Божие( Христа). Таким образом, сотворив мир, Бог его фактически записал, как я сейчас пишу свои мысли в этой статье. Но мир динамичен, и он постепенно деградирует, всё более и более отходя от того идеального состояния, которое придал ему Творец. Так, мир до грехопадения— это « собственно Книга »( скажем, некое подобие платоновской « Идеи »), а мир греховный— это результат трансформаций Творения Божьего. Фактически, на вере в указанное превосходство статичной « Книги » над трансформирующимся миром базируются и Каббала с её « особым » отношением к тексту Торы, и ислам с характерным для мусульманских учёных утверждением: величайшим чудом Аллаха является не сотворение мира, а сотворение Священного Корана(!). О чём-то подобном пишет Мартин Хайдеггер в статье « Время Картины Мира », когда обвиняет философов эпохи Модерна в извращении некогда непосредственного восприятия действительности вследствие разделения всего мира на Субъекта и Объект. В плоскости нашей текстуальной метафоры можно сказать, что авраамические религии с их культом « Книги » разделили весь мир на Читателя и Текст. Итак, книга лучше, чем что? Ответ: чем сама жизнь. Это— во-вторых.
125