ТРАДИЦИИ И ПРОРОКИ Радикальный субъект с чернильным сердцем
Любопытно, что, например, произведение Михаэля Энде « Die unendliche Geschichte » повествует о том, как главный герой преодолевает раскол между читателем и текстом( как радикальный субъект преодолевает субъект-объектную парадигму Модерна) и становится одним из персонажей читаемого им текста. Ещё более показательно, что название книги Энде переводят то как « Бесконечная книга », то как « Бесконечная история ».( Догадайтесь, что мне сказал один знакомый, когда я спросил у него, что он думает по поводу экранизации « Бесконечной истории »: « Неплохо, конечно, но... книга лучше ».) Если перефразировать идеи Хайдеггера в ракурсе метафоры нашего текста, то фактически он призывает читателя стать актёром, героем читаемой пьесы, для которого если и существует книга, то она тождественна его жизни— жизни человека с « чернильным сердцем ». Отождествление « Книги » и « жизни » требует, как минимум, отсутствия « Книги » в зафиксированном виде. Иными словами, « Книга » как посредник между человеком и Бытием / Богом( а в авраамических религиях в этом посредстве и заключается её ценность) должна быть отвержена, поскольку целью Делания неизбежно является единство с Богом, а не общение с ним во вселенском интернет-чате посредством чтения молитв, пения гимнов и вырезания разнообразных рун и сигил. Человек, который преодолел такое посредство, становится Радикальным Субъектом, включённым в действительность по примеру досократиков, которыми восхищался Хайдеггер, или библейских людей до Вавилонского смешения.
В опосредованности нашего восприятия виновна и наша культура( хотя не более, чем мы сами). Когда древний грек слушал песню аэда, он понимал, что, с одной стороны, в песне говорится о реальности, но, с другой стороны— о реальности в каком-то совершенно особом, сакральном её аспекте. Слушатель песен Гомера, очевидно, знал, что ни он сам, ни аэд не воевали вместе с Агамемноном, однако в жилах обоих запросто могла течь кровь кого-то из присутствовавших на погребальной церемонии Патрокла. В эпоху симулякров сложно говорить о какой-то реальности, и мы цепляемся за текст, за « Книгу » как за какую-то последнюю гарантию объективности. Так, на секунду вернёмся к самому зачину нашей статьи: именно в поиске такой последней гарантии и заключается основная проблема современной кинокритики. Кино в первую очередь оценивается по сюжету( даже многие режиссёры занимают такую позицию— например, Ларс фон Триер с его знаменитой « Догмой 95 », основанной на пренебрежении к визуальной стороне фильма, сочетаемой с фиксацией на сюжете), книга оценивается по заложенным в неё идеям( а не по стилю), музыка— по тексту. Недавно наткнулся на одно интервью с Олегом Телемским( хотелось почитать чего-нибудь отвратительного), и я узнал, что даже великий юнгианец( хотя, думаю, Юнг бы не одобрил этого) считает, что в музыке для него самое главное— это текст. Иными словами— « книга » снова « лучше ».
126