15
Хайдеггер указывает, что «Характеристика встречи других ориентируется так однако все
же опять на всегда свое присутствие. Не исходит ли и она из отличения и изоляции «Я», так что
потом надо от этого изолированного субъекта искать перехода к другим?» 25 . Речь о том, что
любые отношения исходят из нашего «Я», именно из этой точки простраивается дорога к
Другому.
Нарцисс и дыра мироздания
Необходимости выделять нарциссов в отдельно взятую нозологическую категорию нет.
Вообще, психоаналитическая нозология – это целая мифология, в которой есть собственные
герои (и злодеи, впрочем, тоже, но о них принято умалчивать), Одиссеи и Гераклы, у каждого
из которых есть не только Ахиллесова пята, но и собственное противостояние,
неразрешимость которого запечатлевается во всем бытии человека.
Как уже неоднократно отмечалось по ходу наших размышлений, нарциссическое
начало присуще каждому из нас, и если можно подобрать наиболее подходящий термин
для обозначения нарциссизма, то это будет «болезнь характера», когда нарциссические
«черты» определяют существование человека.
Как
известно,
наиболее
значительным
критерием
для
обоснования
психоаналитической диагностики является речь. То, как говорит человек определяет порядок
его существования и мышления. Нарциссы в отличии от психотиков или невротиков, не
обладают собственной «грамматикой» и «пунктуацией» речи, и на наш взгляд правильнее
говорить о том, что нарциссами бывают как невротики, перверты так и психотики. Суть в том,
что нарциссизм, это функция от «Я», отвечающая его структурным требованиями, и
нарциссизм выражается в каждой структуре собственным путем, согласно ее внутренним
законам.
Какова же роль психоаналитика в работе с нарциссическим пациентом? Как бы
банально не звучал наш ответ, но роль психоаналитика - оставаться психоаналитиком.
Ничего лучшего для аналитика чем собственно быть аналитиком изобрести еще не
удавалось. Психоаналитик – стремясь занять место Другого – должен отстаивать свою
субъектность, тем самым структурируя мир нарцисса, придавая значение тем мелочам,
которые пациентом легко упускаются. Психоаналитик должен не просто быть ведомым этим
в нутренним диалогом, он должен сам стать его активным участником, вторгнуться в
диалектику «Я» и Идеала-Я, чтобы в конечном счете стать тем, что более всего давит на
нарцисса – нехваткой, той самой дырой в мироздании, через которую судья Шребер видел
бога, а Хайдеггер – бытие.
Опыт, обретаемый нами в работе с нарциссическим анализантом, который часто, как
кажется, невосприимчив к психоанализу, позволяет нам вопрошать об аналитическом опыте
как таковом: что вообще происходит во время психоанализа, и какова его цель? Мы
полагаем, что единственно верный для всех случаев ответ – это поиск истины анализанта.
Однако истиной нельзя владеть, в ней можно только пребывать, и именно этому должны
служить те особые отношения – между аналитиком и пациентом, на это направлен
изменчивый динамизм аналитической работы.
Способна ли психоаналитическая теория ответить на вопрос о нарциссизме сколько
бы то ни было исчерпывающе? Однозначного ответа нет. Исторически психоанализ,
разумеется, уже давно вышел за те границы, которые были ему предначертаны в середине
прошлого века, однако достаточно ли исключительно этого опыта сегодня? На наш взгляд –
нет, его и всегда было недостаточно, и что было очевидно для Лакана и большинства его
современников – что нельзя игнорировать философию в деле психоанализа – сегодня
кажется предано забвению, а ведь именно в ней содержится тот самый концептуальный
аппарат, из которого вырос психоанализ, и который мог бы сослужить основой для
психоаналитического языка (в том числе в анализе самого этого языка, его оснований и
предпосылок).
…А посему – дорога возникает под ногами идущего, а мысль – в голове мыслящего.
25
М.Хайдеггер – Бытие и время (М.,2015), с 118