5
противостояния между восточной и западной империями; и оно было единственной традицией,
которая сохранила обрывки знаний в монастырях. Можно долго спорить, где здесь «точка» в
интерпретациях Платона, но для меня это бессмысленный вопрос.
VISUM: Давайте поговорим о философской τέχνη (методе) Платона? Можно ли сказать, что у
Платона в диалогах наличествует какой-то конкретный метод, наподобие того, как в учебниках
философии пишут о «майевтике» Сократа? Этот вопрос еще интересен и потому, что Лакан,
например, напрямую указывал, что платоновские диалоги – это образец едва ли аналитического
текста, и психоаналитикам стоит читать их, чтобы понять подлинный смысл открытия Фрейда.
Crypta Platonica: Трудно найти метод там, где нарочно нет никакого метода. Если это
квазитеатральные постановки, то методичным будет достижение катарсиса. Если это логические
упражнения, ситуация аналогичная, только уже не для души в целом, а для разума. Позднеантичная
традиция наполнит диалоги глубоким содержанием
(особенно “Парменида” и “Тимея”), но тогда
аутентичность Платона может вызвать сомнения. Если
мне не изменяет память, кто-то из психоаналитиков
сказал, что психоанализ заканчивается, когда клиент
больше
не
приходит.
Возможно,
постоянно
убегающие персонажи Платона…
VISUM: Вопрос, касающийся этики. Философия
Платона, на мой, конечно, взгляд, характеризуется
своей целостностью, а именно взаимосвязью
«этического»
и
«метафизического».
Благо
индивидуальное является не только жизненной целью
субъекта, но и способом понять некое высшее благо
– αγαθου (агатон). Что же это такое, высшее благо,
выходящее за пределы этики, онтологии? И можно ли
назвать его осевым понятием мысли Платона?
Crypta Platonica: Позднеантичная философия,
полная мистификаций, вышла из Платона. Платон,
многое
нарочно
утаивающий,
вышел
из
пифагорейцев. Пифагорейцы, смертью карающие
раскрытие устных секретов школы, вышли из
мистериальных культов. Если продолжать, можно
упереться в этнографию, в фундаментальную диаду «сакральное/профанное». Абы кому важное
знание никто не раскрывал. Поэтому оно до нас не дошло.
В одном из Сицилийских писем Платон говорит, что это «сакральное» не может быть записано
на бумаге, как по соображениям анти-эгалитарным, так и ввиду его (сакрального)
принципиальной невыразимости. Платон подозрительно указывает на «трёх Царей», которые только
и существуют в подлинном смысле. В позднеплатонической традиции мы узнаём, что это триада
Единое-Ум-Душа, а все гипотезы о бытии из «Парменида» это не просто логические упражнения, а
описание родовых мук следующего уровня из предыдущего.
Вот, например, первая гипотеза: бытие едино. Но предикат «едино» уже создаёт некое различие.
Раз бытие есть, оно отличается от своего состояния «не есть», тем самым уже возникает разница,
разница порождает небытие, небытие опровергает всю гипотезу. Даже само восприятие бытия и
сам факт его бытийствования создают рябь на её идеально гладкой поверхности, рождают нечто,
отличное от бытия. В общем, тема головокружительная. По мысли поздних авторов, божественный
Платон здесь не занимался логической эквилибристикой, а описывал процесс возникновения
мира. Думаю, Платона интересовали такие заоблачные вопросы, на уровне которых никакой
метод уже не важен. Методика есть у актёров в его диалогах-постановках. Чтобы не быть
голословным, достаточно вспомнить, что и сам Платон об этом говорит: в какой-то момент разум
уже ничем не может помочь, и к последним инстинам душу несёт миф.
VISUM: Когда я слышу «Древняя Греция», мне представляется не страна, а в первую очередь,
особенное мировоззрение. Мне кажется, его можно охарактеризовать как убежденность в
существовании неких высших законов, то, что мы можем назвать λογος (логос). Этот логос был как