«Скрипка
не прощает
ничего…»
Фотограф
Ю. Рост
и тот очень резко сказал: «Ручной тормоз, Юрий Исаевич!» Янкелевич схватился за ручной тормоз со страшной силой и вырвал его из гнезда…
Мы провожали его часто до дома — он жил на Рождественском бульваре.
Мне снимали угол неподалеку от него, так он приходил воочию убедиться, занимаюсь ли я, сколько, усердно ли, потому что я готовился к конкурсу. Для многих из нас
он был как отец, хотя сам не держал возрастной дистанции. Он вникал во все тонкости жизни своих учеников: кто за кем ухаживает, когда у кого свадьба, если развод,
то почему, по каким причинам. Янкелевич любил шутку и позволял подшучивать
над собой, чем мы и пользовались. Вот, например, какой
розыгрыш я однажды устроил для любимого учителя.
В 1969 году, после победы на конкурсе,
я в прекрасном настроении летел из Монреаля через
Париж в Москву. Юрий Исаевич очень мной гордился, я был в курсе, что его по этому поводу вызвал
к себе Свешников, тогдашний ректор консерватории: «Ваш ученик опять получил премию. Поздравляем». Неожиданно узнаю от Бруно Монсенжона,
который снял колоссальный фильм о Гленне Гульде, что Юрий Исаевич дает мастер-классы в Париже, и мы, таким образом, оказываемся там одновременно. У Бруно уже был запланирован ужин
с Янкелевичем в кафе около Гранд-опера в Париже.
Я и предложил: «Давай разыграем его. Скажи, что
есть один французский скрипач, который просто
сгорает от нетерпения сыграть перед ним». Юрий
Исаевич любезно согласился на встречу.
Я купил парик, надел очки, подобрал себе
эксцентричный наряд. И поскольку мне — по сценарию
задуманного розыгрыша — надо было несколько фраз
сказать на французском, который я практически не знал,
я взял самоучитель и вызубрил урок № 3.
Прихожу в кафе — сидит Юрий Исаевич, сидит Монсенжон. Я подсаживаюсь, Бруно представляет меня как француза. Юрий Исаевич вежливо
приветствует — бон суар. Я отвечаю ему одной
фразой — что-то о моем репертуаре. А потом оборачиваюсь к Бруно и выпаливаю урок № 3, чтобы
стало очевидно, что я — француз настоящий.
Бруно кивает, поддакивает, а я в это время начинаю под столом трогать Юрия Исаевича за ногу. Он
напрягается, обращается к Бруно по-русски — что, мол,
за странный это тип? Янкелевич от меня отодвигается подальше, а я еще нахальней его колени прижимаю. Он начинает возмущаться:
— Слушай, Бруно, кого ты привел? Мне наплевать на то, как он играет,
я должен немедленно избавиться от него.
Я наконец понял, что пора снимать парик… Мы обнялись, расцеловались и покатились со смеху. А смеялся он мощно, всем телом. И долго еще
вспоминал этот розыгрыш.
«Скрипка и немножко нервно»
С. В.: Володя, ты же был настоящий хулиган, тебя изгоняли
из ленинградской школы несколько раз, из московского интерната —
дважды, а из консерватории?
В. С.: Тоже был на грани вылета. За спектакль, который я поставил. Выговоры получал довольно часто, за пропуски лекций по военному делу, например.
16
MusicuM # 6