часов мог сидеть с этюдником. На скрипке так долго никогда не играл, был довольно ленивым, а вот живопись меня увлекла тогда по-настоящему.
Осталось несколько памятных картин — например, этюд, который стоит у меня в кабинете в Доме музыки. Я писал его на Немане, в литовском городке Бирштонас. Там в местном костеле играл орган, женщина вручную раздувала меха. Органист, Паулюс его звали, пригласил меня как-то поиграть. И, когда
заиграла скрипка, люди решили, что это «голос сверху». В общем, получилось
почти как у Блока — «Девушка пела в церковном хоре», — но тут пела скрипка.
Это был первый опыт игры с органом, который неожиданно продолжился в Монреале через много лет. Я отправился на конкурс скрипачей, очень
трудный, один из самых сложных в мире. Со мной вместе поехали Гидон Кремер, Олег Крыса, Юрий Мазуркевич, все трое — ученики Ойстраха. Перед последним туром по условиям конкурса надлежало провести неделю в изоляции
от внешнего мира. Мы должны были самостоятельно, без посторонней помощи, выучить современное сочинение канадского композитора. Нас отправили
в женский монастырь. В этот момент я тяжело заболел — сильно простудился.
И — никогда этого не забуду — очень пожилая монахиня, ее звали Эжени де
Жезю, прислала ко мне молодую монахиню, которая растирала мне все тело
какими- то очень пахучими снадобьями. Я ужасно стеснялся, а она — еще
больше. Через два дня я чудесным образом поправился. Желая отблагодарить
сестер за доброту и заботу, я пошел в их часовню и вместе с органисткой играл
им, а они все за меня молились. На том конкурсе в Монреале я получил первую премию. Сестра Эжени де Жезю подарила мне набор вилок, ножей, ложек
серебряных, которые до сих пор сохранились.
Юрий Исаевич Янкелевич.
Розыгрыш и многоточие
Юрий Исаевич
Янкелевич,
профессор
Московской
консерватории.
На фотографии
автограф:
«Дорогому
Володе Спивакову
на долгую
и, надеюсь,
добрую память
с пожеланиями
всегда верить
в свое призвание,
никогда
не сгибаться
перед удара ми
судьбы.
Скрипка, она
не подведет!”
С. В.: Расскажи о Янкелевиче поподробнее.
Ведь он был одним из главных создателей
легендарной советской скрипичной школы…
В. С.: Он заставлял нас слушать диски старых итальянских певцов, мастеров бельканто. И говорил, что скрипка — не от слова «скрипеть». Еще у нашего профессора
были прозвища для всех учеников, немного грубоватые.
Один у него был «поц в двух отделениях», потому что
обычно в каждом отделении ухитрялся облажаться немного. Другой у него был «поц с тяжелой наследственностью алкоголика». Всё это — очень известные ныне скрипачи, имена называть не стану. А я у него был
«поц, утомленный высшим образованием», потому что
однажды я играл фугу Баха — а там помимо темы, фуги
как таковой, есть еще интерлюдии, интермедии. Так вот,
я обнаружил тему в этой интерлюдии, она была намет
ками, как бы завуалированна. Он говорит:
— Почему ты так играешь?
— Ну, здесь же тема…
— Где?
— Вот: рам-пам-пим па-па-пам, ра-та-та-та-та-та-та-та…
— Да-а-а… — только и протянул он. Потом помолчал некоторое время,
разглаживая усы, и сказал: — Сумасшедший, ты прав.
Когда он учился вождению, то говорил, что самый страшный свет — это
зеленый. Я говорю: «Почему, Юрий Исаевич?» — «Потому что он мгновенно
может переключиться на красный». А однажды он ехал со своим инструктором,
MusicuM # 6
15