Переезд в Москву.
Высокохудожественный
прогульщик
С. В.: Я, как и ты, учился у Шера, к нему и в Ленинградскую консерваторию поступил. А ты вдруг уехал в Москву…
В. С.: Да, и в Москве меня тоже выгоняли из школы.
Сначала — за прогулы: я пропустил девяносто шесть
учебных дней.
В Москве я жил в одной чудесной семье, у женщины по имени Стефания Осиповна Бернштейн. Она
преподавала английский язык, была профессором
в Академии внешней торговли. Ее бабушка Стелла
Генриховна в свои девяносто лет выучила английский,
слушая передачи по телевидению, на рояле играла.
С чудесной дочкой Стефании Осиповны Мариной мы
дружим до сих пор.
В этой квартире еще жил художник Александр
Васильевич Буторов — совершенно потрясающий человек, настоящий служитель высокого искусства. Ему
вообще ничего не нужно было: хлеб, вода, краски —
и всё, аскет такой. Он учился у знаменитого Чистякова… Благодаря ему я настолько влюбился в живопись, что стал ходить не в школу, а в музеи. А так как
я был пионервожатым у младших школ ьников, то и их
стал водить с собой в Третьяковскую галерею, правда, не срывая с уроков. Я с упоением рассказывал им
про пейзажи Сильвестра Щедрина, про портреты Боровиковского и Левицкого, про библейские сюжеты
Александра Иванова, про романтизм после восстания
декабристов, про критический реализм и так далее,
до советского периода. Вот за это меня пытались исключить из школы в первый раз.
«Дмитрий Дмитриевич Шостакович,
Святослав Рихтер, Давид Ойстрах.
Это фото я всегда ношу в своем
скрипичном футляре».
С Александром Васильевичем я начал заниматься живописью, ездил с ним
на пленэр за компанию. Мне было пятнадцать лет. Однажды вместе с Буторовым
я шел по Рождественскому бульвару — в ватнике, жутких сапогах и с этюдником.
И по дороге нам встретился мой профессор Янкелевич, который жил неподалеку.
— Это ты куда собрался? — спрашивает. — На пленэр, — отвечаю я. —
Угу, — буркнул он, — завтра пленэр будет у меня дома, зайдешь ко мне. Когда
я пришел к нему на следующий день, он сказал:
«Либо будешь заниматься живописью, либо будешь играть на скрипке».
Я выбрал скрипку. Но должен сказать, что живопись мне давалась хорошо, я делал успехи, писал натюрморты и пейзажи, мне это дико нравилось. По шесть
14
MusicuM # 6