слабой рукой махнул в сторону туркмена , прощаясь . И не заметил , как почти сразу же следом за туркменом вышел владелец Амида Масуд .
А когда занавес шатра закрыл от его взгляда сутулую спину Ур-хана , Джалалиддин , как будто что-то ища , осмотрел столик с недопитыми кубками , с подносом , где было еше немного миндаля и сахара , и горько усмехнулся , упрекая себя за пошлости и кривляния . И вдруг вспомнил женщину , которую привели к нему на ночь , даже не вспомнил , а остро почувствовал , словно дух ее еще витал в шатре , натыкаясь на ковровые занавеси и ища выход на волю .
Странно , он ведь даже не глянул на нее внимательно , пьяный взор его сразу же опустился к ее босым ногам , лица ее не разглядел , а откуда это ? Как будто он видел ее и запомнил в деталях ее лицо , покрытое красноватым горным загаром , глаза , в которых смешаны покорность и удивление , толстая нижняя губа , выдающаяся так , что почти полностью закрывает верхнюю ... Тысячи таких людей проходили перед его глазами , и он всюду скакал мимо , не всматриваясь , не вслушиваясь , а эта женщина вдруг запомнилась и выделилась , и здесь , в горах . Зачем ? Какой смысл ? Ведь не из-за желания же , не из-за похоти . Он ничего к ней не почувствовал , кроме досады , а здесь этот образ как видение ...
В последнее время Джалалиддин все чаще думал об одном странном давнишнем разговоре , но думал как-то смутно , мучаясь и сомневаясь . Когда-то в юности он дерзко поспорил с самим Курбой , мудрецом , учителем , мнения которого даже о самом обыденном , банальном принимались всеми в Гургандже без тени сомнения , а тут — шутка ли — речь зашла об истине . Знаменитый аскет сказал тогда , что человек может узнать об этом только перед самым своим уходом , встретившись с последним своим собеседником . В разговоре с ним , может ничего не значащем и случайном , и постигнет уходящий смысл жизни . Этот миг озарения Курба назвал коротким вздохом свободы , той свободы , к которой человек пробирался сквозь туман ошибок и разочарований всю свою жизнь . Надо лишь не проглядеть в суете и гордыне этот миг — он больше не повторится , — увидеть и разгадать среди тысяч и тысяч того одного , кто обо всем скажет . А каков он , последний собеседник , каковы его приметы , этого нельзя знать заранее , но горе тому , кто упустит свою возможность приобщения ,
125