ности ». « Но такие клятвы мало что значат в мире
▶ ▶ международного шпионажа, – пишет Мартин Пирс в книге « Шпион ». – На следующий день вместо клятвы он подписал контракт, подтверждающий, что будет обязан отныне продавать свою Родину ».
В тот же день Пеньковскому показали больше 7000 фотографий советских граждан, из которых почти 700 он опознал как сотрудников КГБ и ГРУ, некоторые из них работали в посольстве в Лондоне. Пеньковский должен был поехать на Север Британии, в Лидс, там открывалась следующая советская выставка. Повёз его туда коллега- « бизнесмен » Гревил Винн и чуть не отправил на « тот свет »: сначала он угостил Пеньковского настолько холодным пивом, что у него начались почечные колики. Затем Пеньковский еле-еле спасся во вращающихся дверях отеля.
Дальнейшее общение показало, что Пеньковскому очень нравятся соблазны английского капитализма. Агента Майка Стокса послали за костюмами и рубашками в шикарный магазин « Харродс ». Американцы согласились платить Пеньковскому 1000 долларов в месяц на счёт « до востребования ». А ответственный за финансы в МИ-6 выдал Винну 50 фунтов, чтобы они с Алексом, так они назвали Пеньковского, проводили вечера в клубах с танцующими девицами. Пеньковскому так же вручили несколько шикарных подарков для его начальников в ГРУ и предоставили тщательно отмеренную « разведывательную » информацию, чтобы он предъявил начальству « результаты работы » за границей.
Пеньковскому нравилось « поторговать » своей значительностью, и он потребовал встречи с королевой, премьер-министром, или лордом Маунтбаттеном, главой Штаба обороны Британии. Агенты очень удивились. Но всё же с Пеньковским встретился глава МИ-6 Дик Уайт. Он удовлетворил самолюбие « русского » уверением, что королеве нравится его деятельность, а лорд Маунтбаттен приносит извинения за то, что не может с ним встретиться. После этой встречи Алекс вернулся в Москву с миниатюрной фотокамерой « Минокс » и разработанным в МИ-6 планом по передаче материалов.
Представительство МИ-6 в Москве возглавлял тогда Родерик Чисхолм. Официально он работал начальником визового департамента посольства Британии. Было решено, что в назначенное время Жанетт, жена Чисхолма, будет гулять с тремя их детьми в определённом месте Москвы. С детской коляской. Пеньковский будет проходить мимо, заинтересуется младенцем в коляске и даст ему маленькую коробку конфет, в которой будет спрятана отснятая плёнка. Первую плёнку он передал уже 2 июля 1961 года. А уже 11-го она была у президента Кеннеди, настолько важной на ней была информация. Эти встречи повторялись много раз. Это была огромная опасность для Жанетт Чисхолм и её детей. В том числе и потому, что Чисхолмы были знакомы с Джорджом Блейком, который много лет работал на советскую разведку внутри МИ-6. После разоблачения Блейка осудили на 42 года тюрьмы.
www. russiantown. com
« НЕМНОГО НЕ В СЕБЕ »
Когда Пеньковский встречался с офицерами ЦРУ и МИ-6 сэр, Олдфилд работал в Вашингтоне. Он выполнял одно из самых важных поручений за всё время своей карьеры в МИ-6 – налаживал сотрудничество между английской и американской разведками. Отношения между этими разведками всегда были довольно напряжёнными. Тактичному дипломату сэру Олдфилду напряжённость эту удалось немного снизить. Но после побега в СССР сотрудников Агентства национальной безопасности США( АНБ) Уильяма Мартина и Бернона Митчелла взаимная подозрительность и неприязнь резко возросли. Сотрудники АНБ рассказали в Москве, что эта спецслужба Америки перехватывает секретные правительственные сообщения не только потенциальных противников, но и ближайших союзников, в том числе и Великобритании.
Тем временем 18 июля Пеньковский снова был в Лондоне на советской торговой выставке в престижном выставочном центре Эрлс Корт. И снова встретился с командой агентов. Он привёз уже более детальную информацию о советских военных планах и возможных стратегиях. Представленная Пеньковским информация могла бы дать явные преимущества американскому президенту Кеннеди в « покере холодной войны ». Если она была правдивой.
Расшифровку интервью с Пеньковским срочно выслали в Вашингтон. К ней были приложены мнения и оценки членов команды. Гарри Шерголд характеризовал Пеньковского как человека неуравновешенного и очень тщеславного. С этим соглашался и Дик Уайт. И добавлял, что он чувствует, что « ценный агент » – невротик, способный на большие риски, и « немного не в себе ». Но нет сомнения, заключал Вайт, что его сведения « наиболее ценные, из когда-либо полученных ». Морис Олдфил тоже чувствовал, что хотя Пеньковский человек довольно поверхностный, впечатлённый титулами, званиями, мишурой красивых и дорогих вещей, но он – человек искренний и не обманывает.
Совсем иначе думал Джеймс Энглтон, руководитель контрразведывательных операций ЦРУ. Один из самых авторитетных в Америке специалистов по советским спецслужбам. Он утверждал, что Пеньковский – внедрённый агент КГБ, причём очень опасный. Способный вызвать у американцев ложное чувство безопасности, которое может « вдохновить на войну с Советами ». Американцы настаивали на том, что необходимо проверить Пеньковского на детекторе лжи. Но глава МИ-6 Дик Уайт возражал, полагая, что это только вызовет недоверие у Пеньковского, и добавлял, что он вообще этой технике не доверяет. Сэр Олдфилд тоже хорошо знал возможности детектора лжи и безоговорочно поддерживал шефа. Дипломатичный Олдфилд очень внимательно выслушивал теории Энглтона, даже когда заранее был с ними не согласен. Но твёрдо проводил свою линию. Но было пока непонятно, к кому будет прислушиваться президент Кеннеди.
Первый раз надёжность сведений Пеньковского пришлось проверить в августе 1961-го. В июне, на саммите в Вене, Хрущёв заявил, что он собирается « изолировать » Берлин, а если американцы будут мешать, он готов к войне. И уже 13 августа, совершенно неожиданно для ЦРУ и МИ- 6, советские солдаты закрыли границу между Восточной и Западной частями Берлина и стали строить бетонные заграждения с колючей проволокой. Это было грандиозным провалом западных разведок. С Олегом Пеньковским тогда не было оперативной связи, его сообщение пришло уже после начала строительства Берлинской стены. Но послано оно было раньше всех этих событий, и в письме он о них предупреждал.
Следующий раз достоверность его сведений была проверена 1 сентября. Несмотря на неоднократные обещание не проводить ядерных испытаний, СССР взорвал ядерную бомбу в отдалённом районе центральной Азии. Пеньковский предупреждал и об этом. Американцев призывали ответить на это, но Кеннеди сопротивлялся, начиная верить, что Хрущёв блефует, просто старается усилить свои позиции на переговорах, но в реальности « советская угроза » не так страшна, как он хочет показать.
Но самые драматические события, после которых Пеньковского и назовут « спасителем мира », были ещё впереди. Карибский кризис конца 1962-го года обернулся самым устрашающим событием за все годы холодной войны.
РОЖДЕНИЕ ГЕРОЯ загадки истории
Летом 1962-го Пеньковскому-Алексу дали новый секретный псевдоним – Герой. А Морис Олдфилд стал тем человеком, который доводил полученные от Пеньковского данные до сведения американского президента. И это оказалось очень сложным делом. Он столкнулся не только с подозрительностью контрразведчика Джеймса Энглтона, но и с глобальным скептицизмом « ястребов » в окружении Кеннеди. Они были убеждены, что СССР обогнал Запад в гонке вооружений. И когда разведка пыталась доказать, что это не так, « ястребы » отказывались верить.
Специалисты из ЦРУ и из МИ-6 долго и упорно спорили, как лучше использовать Пеньковского. Американцы хотели, чтобы он снизил свою активность, аргументируя это тем, что агента могут разоблачить. Англичане были против, из-за ценности предоставляемой информации. Кроме этого они боялись, что если энтузиазм Пеньковского « укоротить », он может обидеться, и прекратить сотрудничество. Американцы предлагали платить Пеньковскому побольше и дарить ему больше подарков. Англичане возражали, что дорогие вещи, не соответствующие статусу Пеньковского, могут вызвать подозрение. Они предлагали строить отношения с ним « на профессиональных принципах ».
Президент Кеннеди занял осторожную, выжидательную позицию. Но, по мнению Олдфилда, было похоже, что уже склонялся к тому, чтобы верить разведке. По её аналитическим выводам, Никита Хрущёв был крайне обеспокоен, что баланс военных сил складывается не в его пользу. У СССР были ракеты, способные поразить США, но – только Аляску, политические центры Восточного побережья были недосягаемы. Кроме этого, по сообщениям Пеньковского, Хрущёва очень тревожило присутствие американцев и англичан в Западном Берлине. И вполне справедливо беспокоило, пишет племянник сэра Олдфилда. Глава отделения МИ-6 в Бонне Дэвид Корнуэлл, например, вспоминает, как сэр Олдфилд прилетал из Америки, чтобы спланировать секретную операцию против советских военных в Берлине. Правда, данную операцию проводить не стали, но сотрудники отделения были к ней подготовлены. Кроме того, у США были ракеты в Италии и Турции, способные нанести удары по важным объектам в СССР, хотя и очень устаревших модификаций. На Западе об этом мало кто знал, об этом нигде не сообщалось.
Поэтому Хрущёв и решил использовать своего друга Фиделя Кастро. Вооружённые силы Кубы совсем недавно отразили нападение американцев в заливе Свиней. Кастро боялся, что нападения повторятся. Поэтому он разрешил Хрущёву разместить ракеты на своём острове. В июне 1962-го началась переброска на Кубу военных строителей и ракетчиков из СССР. К июлю их было на острове уже 43 000 человек. Кубинцы заявили, что ракеты предназначены только для обороны. До 1962-го в Америке не верили, что Кастро разрешит Хрущёву строить у себя военные базы. Поэтому когда американцы оказались перед новой реальностью, они стали рассматривать разные варианты реагирования: от ничего не делать до нападения и оккупации Кубы. 18 октября 1962 года Кеннеди встретился с министром иностранных дел СССР Андреем Громыко. Тот тоже заявил, что ракеты на Кубе – оборонительные. Даже без детектора лжи Кеннеди стало понятно, что Громыко говорит неправду.
ВТОРЖЕНИЕ ИЛИ БЛОКАДА
Военные советники Кеннеди настаивали на вторжении на Кубу. Они были уверены, что СССР не будет вмешиваться. Но вот если советские ракеты будут на Кубе, это будет серьёзно угрожать безопасности Америки. Менее радикальные советники предлагали Кеннеди начать блокаду Кубы. Президент склонялся к блокаде. Он предполагал, что если США захватят Кубу, то Советы захватят Берлин. Но Берлин был более важным местом в стратегическом раскладе мировых сил. Куба, даже с ракетами, будет раздражителем, но не угрозой. Именно на основе анализа сведений, полученных от Пеньковского, ЦРУ подсказывало Кеннеди, что Хрущёв будет провоцировать Америку на захват Кубы. Чтобы появился повод захватить Берлин. Кеннеди нужно было поверить ЦРУ.
В биографии Олдфилда 1985 года Ричард Дикон заявлял, что решающим для Кеннеди стало мнение именно английского разведчика. Американские историки холодной войны это оспаривали. В том числе и потому, что не было документальных свидетельств. Внучатый племянник Олдфилда нашёл подтверждения в дневниках своего родственника: записи о том, какие сложные и замысловатые переговоры вёл Олдфилд с ближайшими советниками Кеннеди. Сам сэр Олдфилд перед тем, как принять окончательное решение по поводу Пеньковского, специально прилетал в сентябре 1962-го Лондон, чтобы встретиться и обсудить ситуацию с Джефрей Веллером, крупнейшим специалистом по центральной Азии и СССР, и Давидом Футманом, специалистом по коммунизму.
Кроме этого, автор книги Мартин Пирс ссылается на признание телохранителя Олдфилда, офицера специального подразделения Кена Дайера, которое тот сделал сразу после смерти шефа в кругу его семьи.
Дайер сказал: « Это был Морис. Он это сделал. Приблизительно 20-го, утром. Мы были в офисе Мориса, и ему позвонил президент. Я знал, что он знаком с президентом, но не думаю, что даже Морис ожидал его личного звонка. Президент спросил Мориса, насколько точна информация, полученная от русского. Высказав некоторые пояснения, Морис сказал, что, по его мнению, информация точная ».
На заседании Совета национальной безопасности США 20 октября 1962 года было решено начать блокаду Кубы, чтобы предотвратить дальнейшие поставки оружия из СССР. Её дипломатично назвали карантином, чтобы слово не напоминало о войне. 22 октября Кеннеди обратился к нации, рассказал о советских ракетах на Кубе. Затем он позвонил премьер-министру Британии и проинформировал его о блокаде. Затем написал письмо Хрущёву, где называл принятые меры « необходимыми » для поддержания безопасности « этого полушария ». На-▶
▶
1( 161) январь 2017 31