будут восстанавливать множественными операциями, но она навсегда останется инвалидом. « Странно было видеть, как Наташу переносили, это безжизненно лежащее тело с совершенно раздробленными ногами и спокойное, будто даже довольное лицо, – вспоминала ее сестра Мария. – Но потом она стала кричать, жалобно и безнадежно. А у брата Ади были раны на голове и перелом ноги, и он несколько дней совершенно не мог спать, ему все мерещилось, что он падает ».
Столыпин не пострадал – кабинет не задело взрывом. Но сейчас, глядя с катера на набережные Петербурга, он думал о кровавой волне террора, неистовой, беспощадной, вселяющей страх и под этим самым страхом стремящейся подчинить себе его волю … После переезда семьи министра в Зимний покушения на Столыпина не прекратились. Даже гулять отныне он может только по крыше дворца. Государь, проявив горячее сочувствие, предложит Столыпину деньги на лечение дочери и сына. На что Столыпин без эмоций ответит: « Ваше величество, я не продаю кровь своих детей ».
Революционеров он не принимал и не понимал никогда. Еще в Саратове, будучи губернатором, Столыпин как-то один, без охраны и армии, стал усмирителем крестьянского бунта. Появление Петра Аркадьевича в толпе эсеров-агитаторов парализовало на какое-то время негодующие возгласы. В тишине губернатор не спеша перевел дух, снял пальто и отдал его стоявшему рядом эсеру: « Подержи-ка, братец … Жарко у вас здесь ». Агитатору ничего не оставалось, как взять пальто и носить его за губернатором все время. « Как лакею отдал!» – прошелестело в толпе невольное восхищение.
Губерния волновалась как штормовое море, особую тревогу вызывал Балашовский уезд, самый неспокойный из всех. Губернатор устраивает банкет на шестьдесят земцев с целью примирить противостояние. А дальше были решительные меры для подавления крестьянских бунтов, блокада и нейтрализация земского революционного движения и, конечно, служба во благо губернии, Отечества и государства.
Телеграмму с предложением занять министерский пост Столыпин принимает без особой радости. « Если это предложение из Совета министров, то я постараюсь немедленно вернуться обратно, если же из Царского Села, то, конечно, я останусь там », – решает Петр Аркадьевич. В Саратов он не вернулся.
Смерть – воля Божия!
« Скажите, а не страшно летать? – поинтересовался Столыпин как-то на празднике в авиаклубе у авиатора Мациевича. – Я хотел бы попробовать. Возьмете меня пассажиром?» Мациевич отчего-то разволновался, но поспешно согласился. Они поднялись в воздух всего на пять минут и приземлились, сделав два круга. Через два дня Мациевич погиб, внезапно выпав из самолета. После оказалось,
59