любимые писатели
« Мы остались одни в громадном пустом здании. Мы и ночные сторожа. Под потолком горела слабая лампочка. Розовая настольная бумага, покрывавшая соединенные столы, была заляпана кляксами.
Первую фразу романа произнес Ильф. Это я помню хорошо.
Фраза не рождалась. То есть фраз было много, но они не нравились ни Ильфу, ни мне. Затянувшаяся пауза тяготила нас. Вдруг я увидел, что лицо Ильфа сделалось еще более твердым, чем всегда, он остановился( перед этим он ходил по комнате) и сказал:
– Давайте начнем просто и старомодно – « В уездном городе N ». В конце концов, не важно, как начать, лишь бы начать. Так мы и начали. И в этот первый день мы испытали ощущение, которое не покидало нас потом никогда. Ощущение трудности. Нам было очень трудно писать. Мы работали в газете и в юмористических журналах очень добросовестно. Мы знали с детства, что такое труд. Но никогда не представляли себе, как трудно писать роман. Если бы я не боялся показаться банальным, я сказал бы, что мы писали кровью. Мы уходили из Дворца Труда в два или три часа ночи, ошеломленные, почти задохшиеся от папиросного дыма. Мы возвращались домой по мокрым и пустым московским переулкам, освещенным зеленоватыми газовыми фонарями, не в состоянии произнести ни слова. Иногда нас охватывало отчаяние ».
* * *
Все происходило осенью 1927 года. Илья Ильф и Евгений Петров, два одессита, познакомившиеся в Москве и ставшие газетчиками, решили написать книгу. Ильф переехал в Москву раньше и был старше Петрова на пять лет, но не мог похвастаться такой бурной биографией: Петров работал в одесском угрозыске( потом он стал прототипом Володи из « Зеленого фургона »), и в конце концов брат, Валентин Катаев, буквально вытащил его в Москву – когда понял, что один из контактов с бандитами вот-вот закончится его смертью.( Петров сам о себе говорил: « Я твердо знал, что очень скоро должен погибнуть, что не могу не погибнуть … Я считал, что жить мне осталось дня три, четыре, ну максимум неделя »).
Обезопасив брата, Катаев предложил ему вместе с Ильфом написать роман о двенадцати стульях, в одном из которых спрятано сокровище. Сюжет, прямо скажем, не оригинальный – его использовал Конан Дойл в « Голубом карбункуле »( где драгоценный камень проглотил один из нескольких проданных под Рождество гусей) и « Шести Наполеонах »( где жемчужина была спрятана в одном из шести бюстов императора). Но эта история обрела особую актуальность в России после революции: люди действительно прятали ценности в самых неожиданных местах. Коллега Ильфа и Петрова Лев Лунц, например, написал повесть о семействе, бежавшем за границу и спрятавшем драгоценности в платяной щетке. Другой коллега, Арон Эрлих, написал пьесу об эмигранте, вернувшемся в Россию и начавшем искать свои сокровища, припрятанные перед отъездом( потом, как и в « 12 стульях », выяснялось, что мешочек с бриллиантами уже найден и передан государству)… В общем, соавторам было на что опереться.
Роман был готов в январе 1928-го, и прямо с январского номера его начали публиковать в журнале « Тридцать дней ». Поразительно, но критики просто не обратили на него внимания. Первая рецензия появилась только в сентябре. В декабре роман упомянул в своей речи Бухарин. В начале 1929-го в « Вечернем Киеве » о книге с восторгом отозвался Осип Мандельштам. Судя по его словам, в то время, как рецензенты молчат, « широчайшие слои населения буквально захлебываются » романом.
Так или иначе, к началу 30-х Ильф и Петров были уже известными писателями. Они сочинили продолжение романа, « Золотой теленок ». Отредактировали « 12 стульев »( современное книжное издание очень сильно отличается от первого, журнального; оттуда выбросили кучу длиннот и ненужных персонажей вроде бабушки архивариуса Коробейникова). Съездили в Америку и написали об этом книгу …
Как знать – если бы они прожили дольше, вероятно, стали бы литературными « врагами народа ». Но к 1948 году, когда « 12 стульев » начали громить в сталинской печати как вредную и клеветническую, соавторы уже давно были мертвы: Ильф скончался от туберкулеза, Петров погиб на
32
2( 174) февраль 2018
90 лет назад Ильф и Петров закончили свой дебютный роман. И тогда же, в январе 1928-го, его начали печатать
войне. Запрет, впрочем, длился всего несколько лет и закончился с оттепелью. Уже к началу 60-х находились молодые люди, щеголявшие тем, что знают роман наизусть.
Да и сейчас люди разговаривают фразами из него, разлетевшимся в том числе благодаря двум экранизациям … Вот несколько историй о том, как Ильф и Петров превращали своих знакомых в героев великой книги.
ГЕРОИ И ПРОТОТИПЫ
НАСТОЯЩИЙ БЕНДЕР РАБОТАЛ НА ЧЕЛЯБИНСКОМ ТРАКТОРНОМ ЗАВОДЕ, А ФИМА СОБАК ПРОШЛА ВСЮ ВОЙНУ
Остап Бендер. Катаев свидетельствовал: « Он написан с одного из наших одесских друзей. В жизни он носил, конечно, другую фамилию, а имя Остап сохранено как весьма редкое … Атлетическое сложение и романтический, чисто черноморский характер. Он не имел никакого отношения к литературе и служил в уголовном розыске по борьбе с бандитизмом … Он был блестящим оперативным работником ».
На самом деле его звали Осип Беньяминович Шор( он сам украинизировал имя и превратился в Остапа). Он также зарабатывал на жизнь карточными играми, придумывал хитроумные аферы( чтобы не идти в армию, прикинулся сыном турецко-подданного – иностранцев и их детей в армию не брали; заодно он помог и многим своим знакомым стать « иностранцами »). А став сотрудником уголовного розыска, быстро стал личным врагом легендарного Мишки Япончика. Тот стал одним из прототипов бабелевского Бени Крика( иными словами, в реальности « Беня Крик » и « Остап Бендер » сражались не на жизнь, а на смерть).
Говорят также, что в 1910-е Осип Шор мечтал уехать в Бразилию или в Аргентину, ходил в капитанской фуражке, в голодные годы выдавал себя за гроссмейстера и проводил сеансы одновременной игры, выдавал себя за художника на пароходе … Но тут уже совсем сложно отличить правду от вымысла. Во всяком случае, Шор точно был знаком с Катаевым( а, возможно, и с Ильфом и Петровым), и наверняка рассказывал им истории из своего бурного прошлого.
Позже, в 30-е и 40-е, Шор успел поработать на Челябинском тракторном заводе, получить пять лет лагерей как « враг народа », сбежать … Рассказывают, что он занимался нелегальным бизнесом( делал методом шелкографии иконки для Троице-Сергиевского монастыря) и в 50-е стал чуть ли не подпольным миллионером! И тогда же, в 50-е, женился на женщине, внешне поразительно напоминавшей вдову Грицацуеву из романа.
Шор прожил долгую жизнь и умер в 1978 году в Москве. А в начале 30-х, когда « 12 стульев » и « Золотой теленок » были очень популярны, он, согласно легенде, потребовал у соавторов проценты за использование его образа. Но Ильф и Петров категорически заявили, что Бендер – образ собирательный. И действительно, Ильф позаимствовал какие-то черты у своего брата, художника Александра
ЕВГЕНИЙ ПЕТРОВ:
“ МОЖНО СКАЗАТЬ, ЧТО « 12 СТУЛЬЕВ » МЫ ПИСАЛИ
КРОВЬЮ”
Файнзильберга, какие-то – у молодого человека по имени Митя Ширмахер, захватившего квартиру в Одессе после бегства ее хозяев и устроившего там нечто вроде салона. Было в образе Бендера многое и от Валентина Катаева, вдохновителя романа …
А фамилия Бендер принадлежала владельцу мясной лавки на Малой Арнаутской улице. В соседнем доме ребенком жил Ильф, и видел вывеску с этой фамилией каждый день.
Ипполит Матвеевич Воробьянинов. У него есть прямой прототип: Евгений Петрович Ганько, двоюродный дядя Евгения Петрова, председатель полтавской уездной земской управы. Валентин Катаев о нем писал: « Он был большой барин, сибарит, бонвиван, любил путешествовать по разным экзотическим странам и несколько раз, возвращаясь на пароходе добровольного флота из Китая, Гонконга, Египта или Индии, проездом через Одессу в Полтаву, неизменно наносил нам семейный визит, привозя в подарок разные диковинные сувениры … У него было могучее, хотя и довольно тучное от неумеренной жизни телосложение, ноги, разбитые подагрой, так что ему приходилось носить какую-то особенную бархатную обувь вроде шлепанцев, и великолепная голова с римским носом, на котором как-то особенно внушительно, сановно сидело золотое пенсне, весьма соответствующее его сенаторским бакенбардам и просторной пиджачной паре от лучшего лондонского портного, источавшей тонкий запах специальных мужских аткинсоновских духов … К началу войны Е. П. одряхлел, почти уже не мог ходить и по целым дням сидел у себя в Полтаве в удобном кирпичном особняке, построенном в украинском стиле … в вольтеровском кресле, с ногами, закутанными фланелью, и перелистывал старые комплекты « Ревю де Дё Монд » или занимался своими марками, и я слышал, что он был великий филателист и владел бесценными коллекциями, из которых одна была единственной на весь мир – коллекция полтавской уездной земской почты ».( В блестящем рассказе Ильфа и Петрова « Прошлое регистратора ЗАГСа » описываются молодость и зрелость Кисы Воробьянинова, – и он как раз коллекционирует земские марки).
Приключения Кисы во многом вдохновлены приключениями Василия Шульгина – белоэмигранта, бывшего депутата Государственной думы и особы, приближенной к императору( в том, например, смысле, что он принимал отречение Николая II). В середине 20-х Шульгин
www. russiantown. com
▶ ▶