Какое же невыносимое томление мучило душу тогда, глядя в его глаза, такие темные, что легко было утонуть в их бездонной глубине. Губы мгновенно пересохли, едва сильные руки коснулись ее лица так, что сердце пропустило пару ударов, а кровь огнем побежала по венам под тонким полотном блузы. Если бы Леон не удержал ее в своих объятиях, Хиляль верно бы упала, когда сама чуть повернула голову, желая встретиться с ним губами. Его горячий шепот сбившегося дыхания чудился в шуме плачущего за окном дождя: «Не отпущу тебя, Хиляль…Я не могу оставить тебя…»
«Когда в наших сердцах расцвела эта любовь? – в который раз размышляла она, глядя в темный потолок над кроватью, - может, когда Он вел меня в танце, кружа по нарядной зале, а все исчезало вокруг?» Ведь именно в том вальсе в глубине души искра впервые полыхнула ярким огнем, и теперь его не в силах погасить ни преграды, ни обстоятельства, ни разлука.
Хиляль не увидела Леона в бальном зале и после недоумевала, как он заметил ее в шумной толпе приглашенных гостей. Она лишь кожей затылка прямо под аккуратно завитыми локонами ощутила на себе пристальный взгляд. Это смутное чувство побежало вниз по неприкрытой коже спины, и она даже подумала, что всему виной легкий ветерок, долетевший из распахнутых настежь окон.