СУДЬБЫ. ХАРАКТЕРЫ. ЛИЦА | ЭТО БЫЛО В СЕРДЦЕ МОЁМ
РАССТАВАНИЕ
(из записной книжки)
2 июня 1961 года.
Еду в Мужи. По воркутин-
ской дороге. Нас трое в купе.
В Ярославле появилась жен-
70
СЕВЕРЯНЕ № 1, 2019
щина, пожилая, похоже, сель-
ская учительница. Провожал
её мужичок, конопатый, кур-
носый, суетливый. Одет он в
чёрный пиджак и китайские
брюки. Шесть рублей стоили,
сам носил. Они у него обвис-
ли сзади, надулись в коленях,
отчего казалось, что ходит на
полусогнутых ногах. Рубашка
неопределённого цвета в горо-
шек и галстук, будто изжёван-
ный коровой. Зачем прицепил?
В город приехал, выглядеть
надо культурно.
Устроил чемодан под ниж-
нюю полку и тут же ушёл, что-
то буркнув. На этот бурк жен-
щина вежливо ответила:
− Спасибо, Еремей.
Через минуту обратно при-
бежал. Дал женщине два рубля.
Она растроганно:
− Да что вы! Спасибо! Вам
беспокойство…
− Ничего, − буркнул теперь
уже внятно. – Вышлете. А в до-
роге пригодятся.
И опять ушёл, будто отчего-
то убегал. Она сидела, опустив
глаза, стесняясь соседей, нас.
Вдруг он снова возник. Посту-
чал в окно. Верх был открыт.
Крикнул:
− Напишите письмо. Ладно?
Женщина часто закивала:
− Ладно, ладно.
Он ушёл.
А как тронулся поезд, опять
появился и пошёл, а потом по-
бежал рядом с вагоном, что-то
кричал. И женщина вся вытяну-
лась, будто птица перед взлё-
том. Но не осмелилась поднять-
ся и подойти к окну. Он отстал,
поезд было не догнать уже, по-
езд азартно устремился вдаль.
Женщина сидела, застыв
в каком-то оцепенении. И так
почему-то жалко стало этих
милых людей. Ну, зачем было
им расставаться?
Потом уже, свыкшись с
нами, призналась, что сын по-
звал, в Ухте он с женой, перве-
нец родился у них, а с яслями
не очень… Не нанимать же
няньку, когда бабушка есть?
Вот она и оставила свою, воз-
можно, судьбу.
ХУЛИГАНКА
(из той же записной
книжки)
«На верхней полке купе си-
дит мужчина лет сорока пяти,
испитый, сморщенный, весь
какой-то пожухлый, смотрит
перед собой мутными глазами
и жалуется со слезой в голосе:
− Что я, проклятый? Чего
она преследует меня? Вот она
руками машет.
Пассажиры посмеиваются
– пьян. Но не буйный, оттого
терпят. Да и смешно. Видится
ему какая-то Катька, которую
он «вдрызг» любит, а она себе
молодого нашла и теперь изга-
ляется над ним.
− Шестую ночь не сплю.
Человек три ночи не поспит, с
ума сходит. А я шестую ночь!
Она не даёт. Всё время её гла-
за вижу. Я ж люблю её. Она
меня била. В синяках весь хо-
дил. Молодого нашла, смеётся
надо мной. Хулиганка!
И это слово «хулиганка» он
произносил с такой детской
обидой, что жалко его стано-
вилось. Едет он в Воркуту. Сам
– Под таким-то одеялом
ещё Егора бы твоего под бо-
чок, – шутили и смеялись дро-
жащими от слёз голосами.
Солдатками ж были все,
молодые ещё тогда.
Если скажу, что в трудные
моменты жизни, когда в душе
сгущалась мгла, я вспоминал
то лоскутное одеяло, то диво,
которое празднично оживи-
ло дряхлую избушку, то будет
неправдой. Забывал, конеч-
но, слишком занято было со-
знание насущными заботами,
жизнь – не прогулочная аллея
в парке. Но в подсознании, уве-
рен, никогда не оставлял меня
живительный свет того сол-
нечного покрывала, сотворён-
ного мамиными руками.
Теперь, когда много прожи-
тых лет осталось позади, ког-
да воспоминания занимают ум
больше, чем планы и устрем-
ления, зарождается улыбчи-
вая мысль о том, что занят той
же затеей, что мама. Только не
куски дорогих материй сши-
ваю воедино – нет на то у меня
машинки «Зингер» и подручно-
го материала тоже, а собираю
обрывки воспоминаний, и вся
прожитая жизнь в моём вооб-
ражении всё больше подобна
лоскутному одеялу своей пе-
стротой.
Дивно то, как много людей
встретилось на пройденном
пути. Сколь разными были
они и сколь неповторимы
были, и злые, и добрые. По-
мимо воли моей возникают и
смотрят из прошлого лица и
лики. И чудится мне, что ещё
немного, ещё чуть-чуть, и при-
дёт понимание того, кто ж мы
есть и зачем.