О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ | ПУТЕШЕСТВИЕ
ИКРА ПО-ЧЁРНОМУ
Чтобы поесть чёрной икры
– живой, свежей, вкусной – ко-
маров, понятно, надо тоже по-
кормить. Северная рыбалка,
где в качестве бонуса может
попасть матёрый осётр, – дело
природное, не особо опрятное
и, как всё на воде, грязноватое.
И в коварной нашей природе
всегда так устроено: если уж
осётр попёр, то местный гнус
прёт – спасу нет. Попросту нет
спасу. Ничто не спасает. А этого
добра в окружающей атмосфере
не просто тучи – беспросветно.
Ножом режь – в воздухе столбом
стоят. Это на берегу. Конечно, на
речке, где поветреней, дышится
свободнее, но тоже беспощадно.
Может, оттого и икра вкус-
нее.
На Горном Самотнёле за
Аксаркой я наблюдал, как Ни-
кон Куйбин, местная рыбацкая
знаменитость, словил царя-
рыбу.
Большой, ленивый и яростный.
Впрочем, осетриха. Икряная.
Но Никон на то и знаменит,
что рыбак честный. Он, как и по-
ложено, всё сдаёт государству.
Не положено – себе не возьмёт.
Я облизнулся.
В ту поездку как-то так случи-
лось, что меня завезли на даль-
ний рыбацкий стан – дырявую
дощатую избушку, велели ждать,
сами уехали, а меня оставили.
Надолго.
Мне уже начало казаться: на-
всегда.
Заливной берег Оби, низина,
обская дельта.
Север – большое безлюдье.
Особенно в такую чёрную непо-
году. Особенно ясно осознаёшь:
встань лицом к северу – и на ты-
сячу вёрст не встретится ни еди-
ное живое существо. Встань на
запад – впереди безлюдные горы.
Встань к востоку – отчаянное без-
людье. С юга ты отрезан от всех
неприветливой сегодня холод-
ной, беспощадной Обью.
Ты один. До человечества не
докричаться.
В самодельном шкафчике над
деревянной лежанкой на стенке
нехитрая, немудрёная полевая
еда – грузинский чай, лук, слад-
кие пряники. Сырые дрова у по-
рожка. На столе – трёхлитровая
банка чёрной икры. Хлеба нет.
Даже чёрствого куска. Солдат-
ская алюминиевая ложка. Одна.
Аппетит жуткий, но хлеба нет.
Я долго растапливаю же-
лезную непослушную печурку
– отсырели дрова на постоян-
ной мороси. Трудно завари-
вать элитный грузинский чай.
Банка на столе притягива-
ет. Но не со сладкими же пря-
никами жрать чёрную икру?
– Перекуси кой-чего, – са-
дясь в бударку, сказал мой
провожатый, – там есть.
Невразумительный, но го-
рячий чай согревает. На ма-
леньком пространстве скуко-
жившейся души становится
тепло. Душе потеплело.
Я беру ложку и отважно за-
пускаю её в банку. Чёрт возь-
ми, да, пожалуй, и без хлеба
она идёт хорошо.
Но больше полбанки я не
осилил. Закусывал луком.
Икру – ложками. По-чёрному.
АССР – поле. Почему? Зачем?
Стоим как вкопанные. Никто ни-
чего не объясняет. Стоим. Сколь-
ко будем стоять?
Потом слухи поползли: на
станции взорвался состав с воен-
ным топливом. Перед нами. Мог-
ли проскочить, но рвануло рань-
ше. Могли подоспеть к взрыву…
Не подоспели.
Но пути там разворотило на-
смерть.
Поехали мимо железнодо-
рожные войска. Чинят.
На исходе стоячих суток я до-
пил последний чай и с особым
умилением умял последний ру-
мяный помидор. И как только
закончил свою окончательную
трапезу, наш состав тронулся.
У меня не оставалось ни ко-
пейки в кармане, лишь пустой
холщовый мешочек и диплом-
ная работа по Андрею Платонову
в задрипанном портфельчике.
Но до узловой Сейды остава-
лось недалеко. В Сейде встреча-
ются московский на Воркуту и
встречный прицепной из Лабыт-
нанги. Встретить салехардских
знакомых здесь запросто. День-
гами я не разжился, но закусили
мы плотно. Капитально. До род-
ного Салехарда не просыпался.
Анатолий Стожаров и Анатолий Омельчук. На протоке Харпосл
СЕВЕРЯНЕ № 1, 2019
113