ПУТЕШЕСТВИЕ | О ВРЕМЕНИ И О СЕБЕ
ИКРА ПО–ЧЁРНОМУ
Анатолий ОМЕЛЬЧУК
г. Тюмень
МАМИНО ОДЕЯЛО
Чемодан у меня аховый. По-
нятно, я пижон, пижону полагает-
ся что-нибудь респектабельное,
но денег и на регулярную еду нет,
так что мне за свой деревенский
чемодан честно стыдно. Честно
неловко. Не пристало отечес-
твенному пижону ездить по стра-
не с таким чемоданом.
Мои родители, великие пе-
шеходы (мать шла в Сибирь из
Белоруссии пешком) и великие
путешественники (репрессиро-
ванный отец сбегал с Беломорка-
нала и Комсомольска-на-Амуре),
как осели в Могочино, так уже и
ни выезжали никуда. Разве что
отец по профсоюзной путёвке на
какой-нибудь пролетарский ку-
рорт, это он и удружил мне свой
ветхозаветный, скорее всего, по-
108
СЕВЕРЯНЕ № 1, 2019
слевоенный чемо-
данишко.
Да, не попижо-
нишь. Но денег нет.
Зато в этом до-
потопном хламье
лежит
мамино
одеяло. Наверное,
верблюжье. Очень
тёплое. Тонкое, но
очень тёплое. Им-
портное? Вряд ли.
Тонкое, но тёплое
– это не похоже на
советское произ-
водство, но исклю-
чения случаются.
И не маркое: цве-
та, как выражался
мой опрометчивый
друг, детской не-
ожиданности. Сол-
нечного цвета.
Провожая меня
на Север, на Самот-
лор, вздыхая, похлюпывая носом,
мне это одеяло навяливала мама.
Я отбрыкивался: куда я с ним та-
скаться буду. Вам нужнее. Но у
матери с отцом оставалось боль-
шое стёганное. Мать, обычно по-
датливая и ненавязчивая, мёрт-
вой хваткой уцепилась: возьми!
Угрожала. Чем может угро-
жать старая мать? Чем-то угро-
жала. Может быть, так: женить-
ся будешь – на свадьбу не приду.
Возможно, эта мамина угроза по-
действовала.
Взял.
Итак, в Нижневартовске, где
я шарашился по общагам и би-
чёвникам, работало мамино оде-
яло. На Таймыре, где условия
жизни в общаге грузчиков Ду-
динского морпорта были «заши-
бись!», – тоже выручало. Я там
отбывал полярную ночь, и все
два месяца, что работал на ду-
динском радио, в воздухе висел
мороженый воздух – выше трид-
цати пяти не поднималось, дер-
жалось минус сорок-пятьдесят.
В Воркуте, в Салехарде как бы я
обошёлся без маминого одеяла?
Михальчук в Салехарде выде-
лил мне квартиру – отдал самое
дорогое: это была комнатушка в
деревянном бараке, оставшемся
от зэковской стройки. Печка в
комнатушке была, но не работа-
ла. Навечно. Ремонту не подле-
жала и не поддавалась. На Ямале
климат помягче, чем на Таймы-
ре, но в те зимы тоже за минус
шестьдесят зашкаливало неред-
ко. Матраса на моей солдатской
раскладушке поначалу тоже не
было. Так что подстелил осеннее
своё пальтецо, укрылся тёплым
маминым одеялом, и здравствуй,
полярная ночь. Здравствуйте, по-
лярные сны.
Не помню, убей, не помню,
как из моей жизни ушло одеяло
мамы.
Может, у меня жена с прида-
ным была – со своим?
У УТЮГА
Временно, или временами у
них было много денег. Платили
за сезон в конце, они возвраща-
лись с поля, с разных концов
обширного Полярного Урала, и
получали свою крупную получку.
Потом им платили скудно или
совсем не платили, но после по-
левого сезона они были люди с
деньгами.
Деньги чесались.
Старики здесь не работали,
не держались. Разве что штучно.
Какой-нибудь упёртый энтузиаст
или оголтелый фанатик.