Первая полоса , № 02 ( 151 ), март 2023 , www . alventa . ru
исключен из ЕГРЮЛ ; то есть кредитор предпринял все возможные меры для защиты нарушенных прав , однако действие п . 3.1 ст . 3 Закона об ООО и подп . 1 п . 12 ст . 61.11 Закона о банкротстве ( в системе законодательства и с учетом их толкования судами в части вопроса распределения бремени доказывания ) не привело к восстановлению его имущественного положения .
В Постановлении по делу И . И . Покуля КС РФ руководствовался примерно той же логикой , что и в Постановлении по делу Г . В . Карпук , сформулировав вывод о необходимости возложения судом бремени доказывания на контролирующих должника лиц при установлении их недобросовестного процессуального поведения и отсутствии такового со стороны кредитора ( заявителя ). Выработанная ранее в Постановлении по делу Г . В . Карпук опровержимая презумпция была распространена КС РФ на споры по заявлениям кредиторов-предпринимателей о привлечении к субсидиарной ответственности контролировавших ООО лиц , однако только в случаях , когда :
— производство по делу о банкротстве ООО прекращено до введения первой процедуры банкротства в связи с отсутствием средств , достаточных для возмещения судебных расходов на проведение применяемых в деле о банкротстве процедур ;
— ООО исключено из ЕГРЮЛ как недействующее ;
— такие кредиторы не имеют фактического доступа к сведениям и документам о хозяйственной деятельности должника , ведут себя добросовестно ;
— ответчики ( контролирующие должника лица ) не раскрывают информацию о том , как на самом деле осуществлялась хозяйственная деятельность ООО-должника 31 .
Заключение Итак , в российской правовой системе нет единой конструкции субсидиарной ответственности , а условия для предъявления требований к субсидиарному должнику неодинаковы . Порядок применения норм о субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц при банкротстве вытекает из общего правила , закрепленного в п . 4 ст . 399 ГК РФ , согласно которому правила ст . 399 применяются , если иные нормы ГК РФ или иных законов не устанавливают другой порядок привлечения к субсидиарной ответственности 32 . Иными нормами как раз являются пп . 3 и 3.1 ст . 3 Закона « Об обществах с ограниченной ответственностью », п . 3 ст . 3 Закона « Об акционерных обществах » и еще более специальные нормы главы III . 2 Закона « О несостоятельности ( банкротстве )». Но и этих норм явно недостаточно , поэтому в п . 2 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53 « О некоторых вопросах , связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве »
33 разъясняется , что при привлечении контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности в части , не противоречащей специальным положениям Закона « О несостоятельности ( банкротстве )», подлежат применению общие положения гл . 25 и 59 ГК РФ об ответственности за нарушение обязательств и об обязательствах вследствие причинения вреда , причем по тексту данного Постановления несколько раз делается отсылка к ст . 1064 и 1080 ГК РФ в целях обоснования долевого или солидарного характера ответственности и уменьшения ее размера . Из анализа правовых положений Постановления № 53 и иных судебных актов можно сделать однозначный вывод о том , что уложить ответственность контролирующих должника лиц в прокрустово ложе гражданско-правовой субсидиарной ответственности невозможно . Такого рода констатация не привела бы к необходимому эффекту максимальной защиты интересов кредиторов юридического лица при банкротстве .
31 Мини-конспект Постановления КС РФ от 07.02.2023 по делу предпринимателя И . И . Покуля о правилах привлечения к внебанкротной субсидиарной ответственности контролировавших ООО лиц
32 П . 4 ст . 399 ГК РФ
33 П . 2 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53 « О некоторых вопросах , связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве »
К содержанию 13