история любви
А ведь он был перед ней виноват, и это
⇔39⇒40 случилось еще до того, как они поженились …
Та давняя история припомнилась весьма кстати. Тогда Фредерика повела себя единственно правильным образом. Что ж, выдержки ей хватит и на этот раз …
Все началось с того, что Стефан, устав от неопределенности их отношений, сбежал в Париж. Там и появилась ослепительная красавица, модистка Марселла.
Он незамедлительно сообщил обо всем Фредерике. Написал подробно и обстоятельно, как пишут другу. Фредерика и ответила ему как добрый старый друг. Поздравила с тем, что Париж встретил его таким прекрасным сюрпризом … Ну, и прочее в том же роде.
Чего стоило ей это письмо, знала только она одна. Но, будучи женщиной умной, Фредерика догадалась сразу: Стефан затеял с ней игру. Жестокую, изысканную любовную игру, подобную тем, о которых не раз рассказывал в своих новеллах.
Он все писал и писал ей о своей модистке и явно ждал, что она предъявит права на его свободу. Однако ничего подобного не произошло. Фридерика условия игры приняла, но повернула ее по-своему – и выиграла. Ее письма оставались такими спокойными, такими дружескими, что Стефан испугался: а вдруг он потеряет Фредерику? Вдруг он ее уже потерял?
В очередном послании Стефан предложил ей руку и сердце …
« Я справлюсь с этим, если буду вести себя так же », – думала Фредерика. И тут у нее мелькнула мысль, от которой она досадливо поморщилась. Ей скоро пятьдесят, а Лотте – двадцать шесть. Она моложе Стефана ни много ни мало на целых двадцать восемь лет …
Поздним вечером к ней постучался Стефан. Он долго просил прощения, уверял, что эта девушка для него ничего не значит. Она ждала, что муж попросит срочно подыскать ему другую секретаршу, но этого так и не услышала. Ни в тот день, ни на следующий, ни через неделю, ни через месяц …
Все шло по раз и навсегда заведенному распорядку. Ровно к девяти аккуратнейшая фрейлейн Альтманн являлась в квартиру Цвейгов. И сквозь закрытые двери кабинета Фредерика слышала, как Стефан час за часом диктовал ей страницу за страницей. Проклятая машинка все стучала и стучала.
Время шло. Ничего не менялось. Пока однажды за обедом Фредерика не поймала на себе взгляд бессловесной фрейлейн. Ненавидящий и, главное, торжествующий взгляд. После обеда она отправилась в комитет по делам беженцев, а вечером заговорила с мужем о новой секретарше. Стефан прятал глаза:
– Полно, Фредерика. Лотта великолепно работает, не вижу причин отказываться от ее услуг. Будь великодушна, девушка так молода, так беспомощна. Чужая страна, чужой город. Где она найдет работу? – Я уже нашла ей работу, пусть это тебя не беспокоит. Он помолчал, а потом сказал, как отрезал: « Лотта остается ». И вышел из комнаты.
Три следующих года он спал с женой и украдкой проводил время с Лоттой. Три года они вместе обедали и старательно поддерживали за столом ничего не значивший разговор о капризной английской погоде. Фредерике было невмоготу, но она понимала: остается только одно – ждать. И дождалась.
Однажды, вернувшись домой к обеду, она увидела на полу в столовой осколки разбитой вазы. Окно, несмотря на позднюю осень, было открыто настежь. Растерянный Стефан поспешно захлопнул створку и бросился ей навстречу. Под ногами захрустели осколки фарфора.
– Фредерика, дорогая, горничная сейчас все приберет. Понимаешь, Лотта устроила сцену, разбила вазу. Впрочем, это пустяки. Она пыталась выброситься из окна. Фредерика, так дольше продолжаться не может.
– Естественно. Я завтра же подыщу тебе другую секретаршу. – Ты не поняла. Я прошу у тебя развода. Она молча вышла из комнаты, Стефан бросился следом и все говорил, говорил не переставая. Погрузиться в этот поток слов она не могла – слишком больно … А потом
40
11( 171) ноябрь 2017 наконец поняла главное: все это началось давным-давно, когда никакой Лотты не было и в помине.
… У них со Стефаном был дом в Зальцбурге. Там они прожили двадцать пять счастливых лет. И вот как-то вечером, когда оба написали все, что было намечено утром, и отправились побродить по узким улочкам старинного городка, им навстречу попался старик. Он медленно шел, тяжело опираясь на палку, под руку его бережно поддерживала молоденькая девушка. Она старалась приноровиться к неуверенным шагам старика и все повторяла: « Осторожнее, дедушка, не споткнись, дедушка ».
Стефана передернуло. Позже он сказал Фрeдерике: « До чего же отвратительна старость! Не хотел бы я дожить до нее. А впрочем, если бы рядом с этой развалиной была не внучка, а просто молоденькая женщина. Кто знает. Помнишь библейского царя Давида? «… Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана!». – Ты шутишь, – вымолвила Фрeдерика. – Как знать. Рецепт вечной молодости остается одним на все времена. Старый человек может ее позаимствовать только у влюбленной в него молодой женщины.
Воспоминание мелькнуло и исчезло. Теперь Фрeдерика начала вслушиваться в то, что говорил Стефан:
– … А еще я прошу тебя оставить себе мою фамилию.
Пусть это станет последней связывающей нас ниточкой. – Значит, на свете будут две фрау Цвейг? – Да пойми же, Лотта для меня как подарок судьбы, как надежда на чудо …
– Хорошо, я сделаю все, как ты хочешь. Пусть адвокат подготовит необходимые бумаги. Я подпишу.
Двумя неделями позже на Фрeдерику обрушилось еще одно испытание.
Казалось, все кончено. Шарлотта и Стефан готовились к отъезду, а Фрeдерика на это время перебралась к одной из своих приятельниц. Та была женщиной деликатной и не задавала лишних вопросов. Стефан разыскал бывшую жену. – Фридерика, одевайся, едем. – Куда? Кажется, я все сделала, как ты хотел. – Мы немедленно едем к адвокату и аннулируем развод. Я не могу без тебя. То, что я затеял, – безумие, наваждение, бред.
– Фрейлейн Альтманн знает о твоем решении? – Нет, слава богу. Она уехала по делам, вернется к вечеру. – Вот как … – Ну да, уверен, она закатит мне ужасную сцену. Ничего, переживу. Едем! Адвоката не оказалось на месте. Уехал в отпуск. Фрeдерика никогда не видела Стефана таким растерянным. – Что же ты теперь намерен делать? – Не знаю, право, не знаю … Лотта, наверное, скоро вернется. Я позвоню тебе … Или напишу.
– Знаешь, Стефан, если бы адвокат оказался на месте, это в конечном счете ничего не изменило бы. Фрeдерика была права. Она обосновалась с дочерьми в Соединенных Штатах, Цвейг с молодой женой эмигрировал в США, потом в Бразилию – они поселились в маленьком курортном городке Петрополисе. Стефан, как в былые времена, часто писал Фридерике. Характер писем, разумеется, был совсем иной, чем в прошлом. Теперь ему интересны все мелочи, все подробности ее жизни, в случае необходимости он готов прийти на помощь. О себе он писал скупо: « Читаю, работаю, гуляю с маленьким псом. Жизнь здесь достаточно комфортна, люди дружелюбны. Перед домом на лужайке пасутся маленькие ослики …».
И вдруг в одном из писем фраза: « Судьбу не обмануть, царя Давида из меня не вышло. Кончено – я больше не любовник ». А в следующем письме – как признание, как мольба о прощении: « Все мои мысли с тобой ».
Далеко внизу под окнами квартиры Фридерики Цвейг шумел пыльный чужой Нью-Йорк. Было раннее утро, на столе перед ней стояла чашка остывшего кофе, лежал лист бумаги с обращением: « Дорогой Стефан!» Решение принято. Дело за немногим: написать важное, очень трудное письмо. Ни в коем случае не выражать сочувствия. Стефан – гордый человек, сочувствия он не примет. Не упоминать о том, как ей пусто и одиноко без него. Это может уронить ее в его глазах. Не писать напрямую, что, поскольку его молодая супруга не сумела вернуть ему молодость, то … Нет, это не великодушно! Начать следует совсем с другого. С того, что в этой проклятой войне наметились перемены к лучшему, что после того, как русские нанесли Германии такое сокрушительное поражение в городе на Волге, можно надеяться … О, Господи, опять не то – от Волги до Зальцбурга дорога такая длинная …
Фридерика по давней привычке сжала ладонями виски. Ну как, какими словами написать, что ему следует вернуться к ней, что старость совсем не так страшна, если это старость вдвоем.
Они могли бы поселиться … Не все ли равно где, лишь бы вместе. Какая, в конце концов, разница, будет это в Буэнос-Айресе, Лондоне или Мехико?
… Дочь вошла в комнату без стука, что у них вообще-то было не принято. Сказала: « Мама, смотри … Вот.» И положила на стол газету. На первой полосе аршинный заголовок « Самоубийство Стефана Цвейга ». И дальше:
«… Шестидесятилетний писатель и его молодая жена вместе уходят из жизни … Великий человек не может вынести варварства эпохи, та, что его любила, не желает оставаться одна …».
Несколько дней Фрeдерика не выходила из дома. Груда газет, которые приносила ей дочь, все росла и росла. Трагедия попала в заголовки едва ли не всех крупных изданий в мире. В 1942 году редакторам хватало новостей, но это событие на время потеснило и сражения в России, и известия из Северной Африки. Теперь благодаря газетам она могла представить себе, как это было.
Фрeдерика закрывала глаза и видела аккуратно прибранную комнату, стол с конвертами, на них наклеены марки. В конвертах последние письма друзьям, среди них и послание ей. Она получит его через несколько дней. Письмо губернатору штата Рио-де-Жанейро с благодарностью за гостеприимство. Конверт с надписью « Распоряжения относительно моей собаки ». А в постели они оба – аккуратно одетые, накрытые пледом.
Газеты сообщали, что супруги Цвейг приняли большую дозу снотворного.
▶ ▶
www. russiantown. com