Может быть, это какой- то « переходный» возраст? Тридцать шесть… нет, в это русло мысли лучше не пускать. Иначе останется только взять в руки зеркало, обнаружить в нем новые свидетельства уходящей молодости и разреветься, как дурочка. Аня встала, подошла к телефону и набрала номер подруги.— Оль, не хочешь прогуляться? Давай в Ботанический? У меня, кажется, дефицит зеленого цвета.— Опять? Слушай, перекрась стены, что ли. Не могу сегодня, извини. Ты же знаешь, у
Антошки плавание по четвергам, вот собираемся. Плавки свои не может найти. Господи, вот ребенок растет, ну ничего без меня не может! Вчера, представляешь... Придется идти одной. Может быть, это и к лучшему.
Беседы с Ольгой скорее всего не получится,
Ане придется выслушать нескончаемый монолог об Антошиной затяжной простуде, об уроках, которые они делают всегда вдвоем, и о других детских проблемах. Всякий раз, после таких разговоров Аня думала, что то, что у них с Петром не получилось иметь детей, возможно, к лучшему. Глядя на подруг, она постепенно убедила себя в том, что материнство— не для нее. Жить в постоянной тревоге за свое чадо, совершенно не принадлежа себе, по крупинке жертвовать собой, отказывать себе в самых простых, но необходимых вещах, пока это чадо не вырастет. А когда оно вырастает, ты уже настолько отвыкла от свободы, что продолжаешь жить для него, хотя ему это уже не нужно.
Потом наступает страшное время, когда любовь другого, совершенно чужого человека вдруг становится для твоего ребенка намного важнее твоей многострадальной и самой верной на свете любви, твоя забота— навязчивой, а ты сама— ненужной.
О тебе вспоминают в канун дня рождения, нового года или когда нужно присмотреть за внуками.
Аня очень любила бывать в Ботаническом саду.
Созерцание всех возможных оттенков зеленого, ее любимого цвета, благотворно действовало на нервную систему.
Наступал приятный эмоциональный штиль. Кроме того, это место неизменно возвращало ее во времена почти двадцатилетней давности, когда она проходила здесь летнюю практику— « пленэр» и вместе с другими первокурсниками делала акварельные зарисовки растений с натуры. Всякий раз, приходя сюда, Аня старалась вспомнить и ощутить то особое, волнующее состояние беспричинного счастья и ожидания чудесных перемен. Вспомнить получалось, ощутить— нет.
По сравнению с ровесницами, Аня взрослела медленно. В то время, когда ее подруги уже вовсю источали тот особый аромат женщины, на который мужчины слетаются, как мотыльки, Аня еще оставалась ребенком и, видимо, поэтому никаких мотыльков к себе не привлекала. Но ей вполне хватало девичьих фантазий, пока еще не мучительных, а скорее по- детски томно- романтичных.
Перелом случился внезапно и именно здесь, в этой самой оранжерее. Был конец мая. Аня сидела на маленьком раскладном стуле и увлеченно водила кистью по смоченной водой бумаге, стараясь в точности повторить изгиб листа Eugenia Caryophyllata, пряной гвоздики, когда вдруг услышала над головой:— Здорово получается, солнечно. Только я бы добавил голубого в тенях.— Что?— оглянувшись,
Аня увидела наклонившегося над ней молодого человека с темно- русыми почти до плеч волосами, окруженными ореолом падающего из- за его спины света. Лицо его оказалось так близко, что девушка ощутила его дыхание на своей щеке, легкий запах сигарет и чего- то еще, неизвестного, волнующе- терпкого. Это было так
25