а левым прицеливаясь, липкую нитку в большую иголку вдевал, острым шилом прокалывая подошву валенок старых, латал их, латал, латал. Тогда в нашем городе обувь подолгу носили, слов " Монтана " и " Альдо " не было даже в ходу, весь свой обувной хлам на починку к старому Ушеру приносили соседи и мы, и другие в... забыла каком году. Дед Ушер лишь к старости выучился читать по-русски и подолгу листал с упоением тонкие детские книжки. Я не видела деда ни разу серьёзным и грустным, он и к восьмидесяти двум своим оставался мальчишкой. Нас не учили взрослые говорить на идиш, не принято было, но для деда всегда берегла я дежурную фразу: " Зайтгизунт, зейделе *",- я ему говорила, на что он в улыбке беззубой своей расплывался сразу. Дед сапожничал в уголке у окошка на кухне, а бабушка Циля тут же, на печке, мацу сушила... Я не заметила, когда этот маленький мир рухнул, но я ведь помню, что всё это было, было....
*) Будь здоров, дедуля( идиш) * * *
По кружеву слов – пряди девы, но вовсе не юной, и запахи терпки, и горек полынный дурман, жасминовый цвет океанскими ветрами сдунет, вдоль по кольцевой ляжет ободом серый туман.
И всё. Продолженье бывает лишь в сборнике сказок, а сборник кощеем упрятан на дубе в дупле, и, как не крути, этот вечер- не миропомазан, и Золушке в полночь опять возвращаться к метле.
На долгие лета ей хватит и пепла, и сора, из кружева слов не выходят узоры любви, вплетает паук в паутину коричневый морок и пряди седые в каштанные косы Москвы.
Утешительное
Дыши, пожалуйста, поглубже,- и я прошу тебя,- не плачь, когда-нибудь всё будет лучше, и обязательно палач,
69