— Надя. А тебя? ***
Ульяна Колесова. Cлучайное знакомство
Аня сидела у окна и смотрела на дождь. Сегодня ей снова, как она говорила, « не жилось ». Нет, ничего особенного не произошло, просто бывали у Ани такие дни, когда абсолютно ничего не хотелось. Повседневные хлопоты вдруг утрачивали для нее всякий смысл. В голову лезли тяжкие мысли о том, что жизнь проходит, медленно и однообразно, как через капельницу, что все самое лучшее уже позади и, стало быть, все происходящее,— всего лишь бесполезная трата жизненного времени. В такие минуты Аня представляла себя хомяком в колесе. Зверек старается изо всех сил, перебирает лапками и невдомек ему, что никуда он не прибежит. Чаще всего это случалось в конце зимы, поэтому Аня относила это на счет дефицита солнечного света и начинала пить витамин D. Обычно такое состояние длилось не дольше двух-трех дней, но в этот раз затянулось почти на неделю. Хорошо, что муж в отъезде, по крайней мере не начнет, как обычно приставать с вопросами, на которые Аня все равно не сможет ответить. Сначала участливые: « Ну, что с тобой?», потом все более раздраженные: « Опять тебя потянуло на самокопание?». Еще ни разу не удалось внятно объяснить ему, что с ней происходит, а может, он просто не желал ее понимать. В конце концов Петр начинал злиться, они ссорились и подолгу не разговаривали. Честно говоря, в последнее время они не разговаривали вообще, если не считать каждодневных диалогов на бытовые темы. Хорошо, что темы эти никогда не иссякали, поддерживая иллюзию постоянного общения. А о чем еще было говорить? За восемь совместно прожитых лет их внутренний мир перестал быть загадкой друг для друга. С окружающим миром тоже что-то произошло. Поначалу казалось, что они смотрят на него под одним и тем же углом, как все влюбленные глядят, обнявшись, на луну. Когда же и как это случилось, что мир, такой цельный и прекрасный, вдруг рассыпался на тысячи мелких, ничего не значащих осколков? Может быть, это какой-то « переходный » возраст? Тридцать шесть … нет, в это русло мысли лучше не пускать. Иначе останется только взять в руки зеркало, обнаружить в нем новые свидетельства уходящей молодости и разреветься, как дурочка. Аня встала, подошла к телефону и набрала номер подруги.— Оль, не хочешь прогуляться? Давай в Ботанический? У меня, кажется, дефицит зеленого цвета.— Опять? Слушай, перекрась стены, что ли. Не могу сегодня, извини. Ты же знаешь, у Антошки плавание по четвергам, вот собираемся. Плавки свои не может найти. Господи, вот ребенок растет, ну ничего без меня не может! Вчера, представляешь... Придется идти одной. Может быть, это и к лучшему. Беседы с Ольгой скорее всего не получится, Ане придется выслушать нескончаемый монолог об антошиной затяжной простуде, об уроках, которые они делают всегда вдвоем и о других детских проблемах. Всякий раз, после таких разговоров, Аня думала, что то, что у них с Петром не получилось иметь детей, возможно, к лучшему. Глядя на подруг, она постепенно убедила себя в том, что материнство— не для нее. Жить в постоянной тревоге за свое чадо, совершенно не принадлежа себе, по крупинке жертвовать собой, отказывать себе в самых простых, но необходимых вещах, пока это чадо не вырастет. А когда оно вырастает, ты уже настолько отвыкла от свободы, что продолжаешь жить для него, хотя ему это уже не нужно. Потом наступает страшное время, когда любовь другого, совершенно чужого человека
21