ПОГРУЖЕНИЕ ВТОРОЕ. ИКОНА И ЖУПЕЛ
На альбоме « Табу »( 1982) группа вновь кидается в крайность, зазывая обратно Курехина, барабанщика Петра Трощенкова, гитариста Александра Ляпина. Доходит даже до того, что ветераны золотого состава Фан и Дюша временно оказываются не у дел и устраиваются подрабатывать продажей астраханских арбузов в ларьке. А в студии Дома юного техника на Охте в это время записывается один из первых действительно великих альбомов русского рока— глубокий, фанковый и раскатистый « Табу », основанный на живой электрической программе, которую музыканты перед записью все более и более уверенно обкатывали на концертах, запечатленных, в частности, на « живых » альбомах « Электрошок » и « Арокс и Штер ».
Я не знаю людей, которые поглощали большее количество музыкальной информации, чем мы с Гребенщиковым. Мы максимально интересовались всем новым, что происходило в музыке— джаз, ретро, народная музыка и, конечно же, весь рок. Любая интересная информация, которая попадала в поле нашего зрения, немедленно переписывалась на магнитофон. Поэтому все друзья-иностранцы, которые собирались к нам в гости, прекрасно знали, что везти в Россию— виски, New Musical Express и всю новую музыку.
Сергей Курехин
« Табу » слушается как инородное тело, как « нововолновая » передача из космоса, как дружественный привет заморским THE DOORS и Дэвиду Боуи. Альбом имеет свойство несколько нервировать слушателя из-за слегка меняющегося на каждой песне баланса звука между гитарой и клавишными— таковы отголоски студийных войн, гремевших между Курехиным и Ляпиным за первый план в звуковом полотне, а БГ выступает между ними в роли примирителя, заодно пытаясь петь. Ясно одно— первый полноценный электрический студийный альбом группы удается, он странный, истеричный, выматывающий и идеально подходит для исполнения на каждом концерте.
Внутренние разногласия между музыкантами сделали финал записи совершенно неуправляемым. Как бы то ни было, но именно подобная наэлектризованная атмосфера и привела к рождению того внутреннего драйва, который присутствует в « Табу » на большинстве композиций. Закономерно, что подобный эмоциональный надрыв не мог пройти бесследно. К концу сессии Гребенщиков был доведен до сильнейшего психологического перенапряжения, в результате чего, сидя в студии « в состоянии крайнего кризиса », прямо на балконе за один вечер написал одну самых одиозных композиций АКВАРИУМА « Рок-н-ролл мертв ». Это было не просто жизненное наблюдение. Это была реакция на запись « Табу ».
Александр Кушнир, из буклета к переизданию альбома
При первом прослушивании « Радио Африка »( 1983) почему-то вспоминается заслуженный калифорнийский коллектив THE BEACH BOYS: та же серфовая гитара, курортная тематика, песчаные дюны и обнаженные люди в оформлении пластинки. « Радио »— действительно радио, песни перетекают друг в друга посредством аудиоэффекта кручения ручки приемника, и все записаны в разных жанрах. Мы, черт возьми, как будто мчимся по федеральной автостраде номер пять( это от Сан-Франциско до Лос-Анджелеса, 380 миль) летом 1968 года и вкушаем все музыкальные плоды тогдашнего ошеломительного урожая. Но … минуточку, нет, мы лежим на расшатанном диване в комнате коммуналки, со двора « под крышей дома твоего » откуда-то надрывается Антонов и вокруг полная андроповщина. Как же так вышло, что группа, кроме Балтийского и Черного морей не видевшая ни San Francisco Bay, ни банального Santa Monica, вдруг записывает такой истекающий всеми американскими соками и искрящийся солнечным светом альбом?
Последствия авангардистских поисков Гребенщикова / Курехина не могли не сказаться на саунде. По инициативе музыкантов в студии начали использоваться нетипичные для предыдущих альбомов АКВАРИУМА звуки— от допотопных квазиэлектронных клавиш(« Время Луны ») до экзотических японских электронных барабанов, за которыми музыканты ездили на другой конец города, чтобы записать на треках « Капитан Африка » и « Песни вычерпывающих людей » резкий « стреляющий » звук. Для полноты звукового пейзажа на альбоме не хватало разве что библиотеки сэмплов или ди-джея с виниловыми скретчами. « Нам хотелось создать некий гобелен,— вспоминает Гребенщиков,— воткнув в него все то, что мы знали о звуке ».
Александр Кушнир, из буклета к переизданию альбома
Кажется, впервые на альбоме АКВАРИУМА в полную силу проявляет себя позднее выросшая до чудовищных размеров страсть Гребенщикова к эклектике— последствия того, что они с Курехиным до упаду обслушивались любой музыкой и самым действенным творческим методом почитали делать из нее дикий винегрет. У Курехина это вылилось в проект ПОП-МЕХАНИКА, у БГ позднее это привело к исчезновению АКВАРИУМА таким, каким мы его знали. Здесь и вальсы, и раги, и какие-то попытки техно, и уже классический ленинградский белый реггей, и вымораживающий авангард, а завершающая альбом « Еще один упавший вниз »— по слухам, любимая композиция Дэвида Боуи(!) из всего аквариумского репертуара. Полный калейдоскоп жанров.
Альбом записывался летом по ночам в передвижном студийном вагоне MCI, стоявшем в самом центре Ленинграда у Большого зала филармонии на углу Итальянской и Михайловской. В записи на этот раз участвовало более пятнадцати человек, в том числе и саксофонист Игорь Бутман, сделавший песню « Капитан Африка » практически своим бенефисом. Вся эта фактура до дрожи в руках заставляет меня чуть ли не совершать всякие внетелесные переживания. Допустим, при прослушивании « Искусство быть смирным » я внезапно оказываюсь там, на углу улиц, в шесть часов утра двадцать восьмого июня: солнце уже вовсю шпарит; Гребенщиков вылезает из фургона с красными от бессонницы глазами, надо сразу бежать на вокзал и садиться на электричку, ехать на рок-фестиваль в Выборг; за ним из фургона выползает Тропилло со слезами на глазах, альбом сведен, « Архангельский всадник смотрит мне вслед: прости меня за то, что я пел так долго »— это как мать, которая выпихивает из чрева собственного ребенка »,— говорит он мне.
38