Журнал Andy Warhol's Interview Россия Interview № 1 | Page 122

122/ ИСКУССТВО
Нанда ВИГО
ИТАЛЬЯНСКАЯ ХУДОЖНИЦА-АВАНГАРДИСТ,
МУЗА СВОИХ СОВРЕМЕННИКОВ И ЗВЕЗДА
ВЕЧЕРИНОК 1960-Х, ВСТРЕТИЛАСЬ С МОЛОДЫМ
РУССКИМ АЛЬТЕР ЭГО — АЙДАН САЛАХОВОЙ.
Фото GIANMARCO CHIEREGATO
На интервью в «Айдан галерею» на
«Винзаводе» Нанда пришла в норковой
шубе, хотя за окном было +15 O C. Огляде-
ла хозяйку галереи и похвалила: «А ты
одеваешься очень по-европейски!»
АЙДАН: Вот в моей молодости гале-
рей в Москве еще в помине не было. Что-
бы обсудить искусство, мы ходили друг
к другу в гости. Нанда, а вы в 60-х где
встречались с друзьями-художниками?
О чем говорили?
НАНДА: Тогда пресса еще не была та-
кой резвой, а телефон считался дорогим
НАНДА У СЕБЯ ДОМА НА ФОНЕ СОБСТВЕННОЙ РАБОТЫ, 2011.
удовольствием. Мы обычно обменивались
новос тями в барах. В Милане художники
из Академии изящных искусств Брера
заси живались в «Ямайке». В Риме таким
мес том был бар «Розати» на пьяцца дель
Пополо. Туда часто приходили погово-
рить режиссеры Серджо Леоне, Джилло
Понтекорво, Федерико Феллини, и не
только о ки но — обо всем на свете. А мы
с большим удовольствием слушали их.
В Париже интеллектуалы обменивались
новостями в «Демаго» на Сен-Жермен-
де-Пре. Все эти люди создали Европу
еще до того, как она стала считаться Ев-
ропой, до появления евро. Создали евро-
пейский дух.
АЙДАН: А какими были окружавшие
вас гении Фонтана, Мандзони, Ло Савио,
Кас тел лани, Боналуми? Я имею в виду,
как люди?
НАНДА: Лучо Фонтана был фантасти-
ческим человеком, великодушным и эле-
гантным. Надевал жилетку и галстук
даже в мастерской. Он всегда был внима-
телен и щедр к молодым художникам:
обязательно ходил на их выставки и по-
купал там что-нибудь, чтобы им помочь.
С Энрико Кастеллани до сих пор нелегко
общаться — он очень закрытый, в отличие
от тех же Фонтаны и Мандзони. Франче-
ско Ло Савио был изысканным и любез-
ным — настоящим поэтом! Но тяжелым
интровертом. Он покончил с собой.
А Пьеро Мандзони был моим любовни-
ком, поэтому о нем говорить сложнее все-
го, я необъективна.
АЙДАН: Понимаю. Сколько лет вы
были вместе?
НАНДА: Всего три года. Он очень
рано умер, в 29. Много пил. Но сколько
же дней и ночей мы провели с Пьеро
в разговорах и спорах об искусстве! Прав-
да, в итоге он все равно предпочитал мне
случайных людей на улицах: любил ухо-
дить с кем-то в ночь. То со старой прости-
туткой, то с охранником. Он вообще лю-
бил старых проституток. Хорошо помню
одну такую — толстушку в садах Биенна-
ле, мы прозвали ее Потемкин.
Еще один наш друг, Агостино Боналу-
ми, встречался с нами только по вечерам,
он был сыном пекаря и в пять утра должен
был вынимать хлеб из печи. И потом, нам
было сложно видеться, потому что у него
с Мандзони расходились взгляды на ис-
кусство. Пьеро был истинным новатором,
а Боналуми — неисправимым консервато-
ром. И в то время как первый делал банки
с испражнениями, второй создавал имен-
но картины, в этом разница между ними,
из-за этого и непонимание.
АЙДАН: Ой, я сама жила с художни-
ками, два раза по семь лет, и решила боль-
ше на эту тему не экспериментировать!
НАНДА: Да это же просто невозмож-
но! Но я была безумно влюблена в Пьеро
и принимала все его выходки. Он даже за-
прещал мне выставляться, верите? И это
ужасно раздражало. Мы все время из-за
этого ссорились. Он твердил мне: «Мы не
семья Кюри, художник здесь — я, а ты
оставайся дома». Но я ни за что не хотела
бросать искусство. Поэтому хорошо, что