Журнал Andy Warhol's Interview Россия Interview № 1

101 Эта толпа меня раздавит. Не толпа даже, а целое войско в семь сотен дородных подростков, скандирующих в ангаре у ме- тро «Курская»: «Вагабунд! Нахуй Касту! Вагабунд!» Принимаясь за статью про русский рэп в Лондоне, я готовил себя к рассказу об эмигрантах, которые пыта- ются примерить русский язык на дабстеп и грайм — словом, о музыкально-геогра- фическом казусе, занимательном, но пре- дельно локальном. А стал свидетелем суб- культурной революции. Т еперь, зажатый в тиски оголте- лых фанатов, я понимаю: члены хип-хоп- группировки Vagabund, живущие за гра- ницей по полтора десятка лет, эту музыку впитали с младых ногтей — и сейчас, как крестоносцы, завоевывают для нее новые территории. «Мы как жуки в муравейни- ке. Пришли в песочницу русского рэпа, чтобы показать, какой пошлостью вас кормили все эти годы. Не в том смысле, что кто-то матом ругается, а в том, что рэп здесь избит и банален. За такое хочет- ся откусывать головы», — заявляет Ми- рон. Для поклонников — Oxxxymiron. В своих треках 26-летний выпускник Ок- сфорда поминает Плутарха, Блаватскую, битников, Ницше и Воннегута, но при этом может спокойно ляпнуть, что состо- ял в интимной близости с вашей мамой. Неоднократно. И в самых причудливых формах. Со времен «Кровостока» наш хип-хоп не слыхивал столь изощренной, извра- щенной и, чего уж там, ненормативной лирики — думается, у американцев такой же шок вызывали первые треки Эминема. Скандальная слава Slim Shady Мирону по плечу: в интернете его клипы «Я хей- тер» и «Русский Cockney» набрали сотни тысяч просмотров, дебютный альбом стал самой обсуждаемой темой профильных форумов, а сегодняшний концерт не смог вместить всех желающих, так что органи- заторам пришлось устроить дополнитель- ное выступление. «Местный хип-хоп вы- зывает у нас ощущение дежавю: от осталь- ного мира он отстает в развитии лет на десять. Имея доступ к интернету, молод- няк слушает актуальных западных рэпе- ров и, не находя аналогов на родине, теря- ет интерес к русским. Кому еще есть дело, что там вещает Кас та какая-то?» — гово- рит напарник Мирона по Vagabund Дима Schokk. На контрасте с Oxxxy, дипломи- рованным специалистом по средневеко- вой английской литературе, сыплющим цитатами из Кроули и Мамлеева, Schokk — настоящий гангстер. Его тело от кулаков до головы испещрено татуировками. Скульптор по образованию, Дима сбежал в Лондон из Германии, где прожил боль- шую часть жизни, из-за проблем с зако- ном: суд города Бамберг признал его ви- новным в вооруженном ограблении и сбы- те наркотиков. Об этом Schokk без оби ня- ков рассказывает на сольной пластин- ке — и оказывается услышан. Расстав шись с немецкой группой Keller Kommando, имевшей на счету контракт с крупным лейблом, Дима сделал себе имя на баттл- рэпе. По сути — словесных наездах и по- казательных оскорблениях других испол- нителей. Видеоклип на песню «То густо, то пусто», записанный им на пару с Oxxxy, к этому моменту насчитывает больше по- лумиллиона просмотров. — Бредово кричать: мы против систе- мы, мы рушим устои! Это делают только долбоебы, — продолжает Дима. — Мы го- ворим просто: делаем, что хотим. Нам не нужно ничьей дружбы, мы не желаем быть частью какого-то комьюнити. И от- крыто говорим, что широкоштанники себя изжили. Они везде вымирают как динозавры. Это можно проследить через моду — в США рэперы уже не носят хип- хоповые бренды: сплошь независимые марки, джинсы Nudie и True Religion, ди- зайнерские вещи Louis Vuitton, Prada, Marc Jacobs, тот же Джей-Зи таскает на себе куртки Рика Оуэнса. Никто не одевается в широкие штаны ни в США, «БЕЗ пафоса ТАК ЖЕ ТЯЖЕЛО ЖИТЬ, КАК БЕЗ черного ЮМОРА. ДЛЯ РЭПА ТРЕБУЕТСЯ И ТО, И ДРУГОЕ. В совокупности это ДАЕТ ТАКУЮ ВЕЩЬ, КАК ЯЙЦА. ЕСЛИ ЧЕГО-ТО нет — ТЫ ЧЕЛОВЕК С ОДНИМ ЯЙЦОМ». ни в Европе. А в России каждый рэпер так по-прежнему ходит. — В Лондоне рэперские шмотки носят только негры, понаехавшие из Африки, — они косят под Фифти Сента, и местное население над ними ржет, — соглашается Oxxxy. — При том, что даже Фифти перестал их носить! — Но в этом, по крайней мере, нет пре- тенциозности, как у высоколобых люби- телей артхауса — тех, кто подолгу стоит напротив писсуара Марселя Дюшана и говорит: «Как глубоко!» Этих мне хо- чется убить еще до широкоштанников. Короче, я всех не люблю. «Это восточный Лондон, он как отчий дом нам, но забудь его лубочный образ — тебе тут будет очень стремно. Я ночью черной поведу через Восточный Мордор: подзамочный город оживет в водоемах и сточных водах, в проемах барочных окон. Е2 Е4 — районы с почтовым кодом, а не ход против черных; их тут полчища, орды, привлеченные сочным кормом, как мы в 94-м, когда я был еще не в счет и ник- чемным», — под зубодробительный грай- мовый минус Мирон начитывает историю своей жизни в Англии. Про то, как рас- ставался с женой, как устраивал в част- ные школы арбатских мажоров, как полу- чил диагноз «маниакальная депрессия», про то, что настоящий Лондон — это «блуд, Болливуд, хлам, Е16, вперемежку нации, Бангладеш, вьетнамцы и полно матерей в шестнадцать». Люди в зале эхом вторят каждой строчке, хотя никог- да не были в районе Кеннингтаун, о кото- ром вещает Oxxxymiron: для них это ка- дры из параллельной реальности, как трансляция «Деток» за мироновской спи- ной или телерепортажи о британских по- громах — чужой мир за семью морями, такой далекий и так похожий на их соб- ственный. А Vagabund в их глазах — на- хальные трубадуры, сказывающие песни из хроники своих странствий. «Переехав из Германии в Лондон, я заметил, что между эмигрантами нет никакой разни- цы, кроме языковой. Срываясь с места на место, ты перестаешь быть тем, кем был раньше. Сегодняшние эмигранты — от- дельная нация бездомных космополитов, вечных скитальцев, — объясняет Дима Schokk. — Поэтому мы и назвались Vagabund, «бродягами». У нас есть корни, но они вырваны из земли. Нас толком не понимают ни в России, ни в Германии, ни в Англии». Самое удивительное, что эти двое — лишь верхушка айсберга в двести человек, объединенных русским языком, образом жизни и местом прописки. Примерно чет- верть из них читает рэп, сводит пластин- ки, малюет граффити или сочиняет музы- ку: дабстеп и инструментальный хип-хоп, джангл и оглушительный хардкор, хитро- умную электронику и довольно топорный хаус — жанровых ограничений не преду- смотрено. «Всех участников Гринпарка перечислить просто невозможно, — утвер- ждает Мирон. — Одних только рэперов у нас пара десятков: Женя No Limit, чита- ющий фристайл по часу без остановки, Грю из рижской группы МБПК, совсем еще молодой MC Markul, у которого не- давно вышел дебютный альбом, Dаmany и Den Bro, Юра Гоблин из группы «Три монолога», Ганз... Я могу перечислять еще долго, у вас места в журнале не хватит». Сообщество Гринпарка зародилось в 2003 году на скамейке одного из парков Лондона, когда русскоговорящие жители неблагополучных окраин стали собирать- ся в самом фешенебельном районе города. Из-за удобного расположения и отсут- ствия видеокамер он стал точкой сбора местной молодежи. Здесь встречаются уроженцы Хабаровска, Владивостока, Питера, Москвы, Украины и Казахстана, ныне — гордые жители задворков Лондо- на, куда не стремятся туристы, где поли- цейские — редкость, как, впрочем, и бе- лые лица, зато коромыслом идет мари- хуановый дым. «Дикий пейзаж, за ок- ном бухие крики — кураж, cюда не едут хипари купить в бутике винтаж, если

Журнал Andy Warhol's Interview Россия Interview № 1 | Page 101