ЛИБЕРАЛ, ПОЦЕЛУЙ ИКОНУ!
Т екст : Ася Забельшанская,
публицистка, общественная деятельница,
феминистка, модель, автор проекта
«Ася не спит!»
vk.com/asyanespit
И ллюстрация : Надежда Порепко
Один мой сомнительный знакомый говорил: «О Боже!»
— это ещё не богословие.
Я с ним не соглашусь. В книге Бытия было написано: «В
начале было слово, и слово было Бог».
Путин восклицал: «Мне больно об этом говорить, но
я обязан. Наше общество испытывает дефицит духовных
скреп».
Соглашаться с Путиным сегодня становится всё более
неприличным. Но всё же сегодня я побуду непристойной
барышней и с ним соглашусь.
Как и многие другие из вас, большую часть своей
жизни я недолюбливала всё, что связано с православием,
духовностью и скрепами. Не любить всё православное стало
эдаким либеральным трендом в современной России.
Когда-нибудь наши мудрые потомки изобретут машину
времени и вернутся в наш так называемый «два-ка-
девятнадцатый».
Там их взорам среди прочего предстанет золотой
стандарт атрибутов юного прогрессивного россиянина.
Этот джентльменский набор будет состоять из довольно
бесхитростных штук. Модные кроссовки, яркая толстовка,
подписка на все оппозиционные издания, фотография
с митинга и уничижительные мемы про скрепы в
сохранённых картинках.
И пусть обнаружить мемы будет не так просто, как
разглядеть неоновую толстовку. И пусть, возможно, они
будут затеряны между картинками с «ламповыми тян» в
спортивных бра. Но отыскать их я нашим потомкам всё
равно непременно посоветую. Потому что именно эти,
казалось бы, малосодержательные мемы — отражение
одной из самых болезненных трагедий россиян.
Современное отторжение ко всему религиозному вполне
можно понять. Если бы я была юношей и мне понадобилось
бы продлить половой акт с партнёршей за счёт снижения
возбуждения, я бы точно думала о культурном ореоле
мейнстримного православия во время секса.
Нищие с тарушки высохшими гу бами целуют
запотевшие иконы. А потом расходятся по домам и злобно
пересчитывают мелочь, оставшуюся до пенсии. Мммммм…
Необъятный священник в золотых цепях читает
провластные, женоненавистнические и гомофобные
проповеди. Убеждает, что ВИЧ-инфекции не существует.
Рассказывает о смирении и аскезе, едва оторвав свой
откормленный зад от мягкого сидения Мерседеса. О, да…
Бессовестный президент читает елейные нотации о
новозаветных ценностях в глаза тем, кто знает, что он
разворовал полстраны. Ещё, ещё, ещё…
Духовные авторитеты грубо запрещают бесплодным
парам искуственное оплодотворение. Продолжай…
Православные активисты сражаются с абортами и
сексуальным просвещением. Ещё…
Депу таты, которые позиционируют се бя как
православные консерваторы, борются с законопроектом о
криминализации домашнего насилия. О, Боже, ещё, да...
Да уж, согласитесь, совершенно антисексуальная
вырисовывается картина. От таких мыслей завянут не
только уши. С такими ассоциациями не то что отдалишь
оргазм, тут и вовсе разучишься кончать на ближайшие
пару месяцев. Особо впечатлительные после подобных
обсуждений могут заработать импотенцию на всю жизнь.
Юмор — защитная реакция. Мемы — щит от
окружающего культурного и политического беспредела.
Народ, как ребёнок или собака, всегда чувствует фальшь.
Собака лает на злого прохожего, народ лает на патриарха и
депутатов.
Ни для кого не секрет — РПЦ сотрудничает с
государственным аппаратом. Власть хочет использовать
преслову тые скрепы как элемент государственной
манипуляции. Она пытается прямо, как завещал Маркс,
использовать религию как «опиум для народа».
Да, получается криво, косо и неэффективно. Однако из-
за этого результат выходит ещё хуже, нежели задумывался.
Св оими карикат у рными дейс твиями машина
государственной пропаганды опошляет православную
культуру. И это фатально, ужасно, губительно.
«Ну и что, лол? — возразит мне прогрессивный либерал,
— Вот и отлично! Опиум для народа не работает. Все
смеются над опиумом! Как можно серьёзно относиться к
этим попам в золотых рясах? Посмотри видео Александра
Невзорова, почитай Докинза и успокойся. Зачем нам
вообще всё это надо, а?...»
Маркса, Невзорова и Докинза объединяет одна и та
же проблема. И это, что бы ни говорили радикальные
феминистки, не наличие у них пенисов. Это непонимание
функций религии в общественной жизни.
Религия — не опиум для народа.
Это базис, на который ложится культурный код
конкретного социума. Это набор этических принципов,
традиций и ежедневных правил, который объединяет
нас. Это критерий формирования нашей коллективной
идентичности. Благодаря этой самой идентичности мы
удовлетворяем кучу своих потребностей: потребность
в самоопределении, потребность чувствовать себя
частью чего-то большего, потребность в утешении и
экзистенциальной ясности.
Когда все эти потребности у нас закрыты, мы спокойны,
счастливы и готовы плодотворно решать стоящие перед
нами задачи.
Когда у нас нет общего цельного культурного кода,
наступает разброд и шатание.
В культурно разобщённом социуме низок кредит
доверия людей друг к другу. Это плохо влияет на качество
социального капитала. Низкое качество социального
капитала дурно влияет на экономическую ситуацию и на
кучу прочих важных показателей.
Что уж говорить об общественных настроениях?
Эту проблему затрагивает Эмиль Дюркгейм в своей
работе «Самоубийство».
Там, среди прочего, автор пишет, что по сравнению
с западными товарищами евреи поразительно редко
заканчивают свою жизнь с петлёй на шее. Он связывает это
с налаженными горизонтальными связями в сообществе,
чётким осознанием своей культурной идентичности и
регламентированным образом жизни. Всё это не оставляет
места душевной пустоте в еврейских душах. Зато оставляет
место пустоте в душе западного человека.
Хотим ли мы в этом отношении стремиться к
показателям глянцевого Запада? Не думаю.
Дефицит всего упомянутого выше рождает душевную
пустоту в сердцах миллионов тех самых российских
57