Если не рассматривать маргинальные теории,
подразумевающие то, что происхождение человека никак
не может быть результатом биологической эволюции (хотя
даже в случае эволюции бывают забавные несуразицы —
знал я одного человека, который искренне верил, что люди
произошли от свиней), то в теме происхождения сознания
можно наткнуться на один интересный вопрос: как первые
обезьяньи мысли переродились в легенды/мифы/религии?
Людей всегда интересовал вопрос: «кто я?». И важно, что
этот факт тоже кое-что говорит о сознании, о «я», о том,
что это такое и откуда и, что важнее, как оно появилось.
Обращенность сознания на само себя появилась неспроста.
И это говорит многое о том, с чего начался путь «разума»
и какое событие могло повлечь за собой его появление.
Ведь чтобы задаться вопросом именно так, нужно попасть
в особые условия, которые позволят «заметить себя» в
первый раз.
Есть интересная интерпретация того, чем является
сознание. То, что принято называть «сознанием» в
действительности является не центром, а периферией,
своеобразной проекцией и следствием «работы сновидения»,
которая не прекращается даже в состоянии бодрствования.
Можно даже сказать, что это не сон является отклонением
от «реальности», а сама явь (реальность, бодрствование)
является болезненным следствием нарушения работы сна
(в этом смысле животное сознание «спит» по сравнению
с человеческим, и мы как будто бы знаем это ощущение
пробуждения от животного сна — как подтверждение
теории о том, что животные «спят» (восприятие в сравнении
с людским — люди ощущают животную жизнь, когда
спят)), что не отменяет наличия механизмов, заставляющих
субъекта пробуждаться снова и снова — механизмов,
лежащих «по ту сторону» принципа удовольствия. Может
быть отсюда растут ноги того стереотипа, что после особо
удачного секса мужчины сразу же ложатся спать: больше
причин оставаться в этой реальности у них нет.
Интересны в этом контексте темные и жестокие
(«безумные», еще не связанные другим безумием —
«моралью») мысли и ритуалы из египетских и вавилонских
душных катакомб, выросшие из безумия древности («сна»
человекоживотного — того, кем были люди до пробуждения
разума) — это момент «пробуждения», появления разума,
момент, когда он еще не был отшлифован, когда ощущение
от только что закончившегося сна еще не развеялось —
именно там можно найти ответ на вопрос «как мир выглядит
глазами животного?» — статья Нагеля «Что значит быть
летучей мышью?». А еще, в контексте этого, кстати, очень
интересны похожие на сон бредовые сценарии нейросетей
— может быть, они косвенно указывают на то, чем было
сознание до своего пробуждения, и то, как это пробуждение
происходило.
Интересно, что в большинстве легенд и мифов есть
«волшебная» еда и питье. Помимо пугающих (и очень
показательных в свете этого вопроса) ритуалов, обычаев
и религиозных практик, связанных с поеданием себе
подобных (или их частей), есть более привычные и понятные
примеры. Яблоко Адама, яблоко раздора, яблоко Гесперид:
примеров много, сюда же можно добавить не только про
источники наркотических веществ, но и промысловых
животных и тех, кто сами ели людей — они «источник»
тотемизма (хотя с ними ситуация другая, описание этого —
ниже). Еще можно вспомнить жертвоприношения богам.
Помимо того, что это могло быть первым, что подвернулось
под руку осознавшей себе и начавшей рассказывать первые
истории обезьяне (потому что это ей было близко —
первые осознанные ссоры из-за еды и истории, как способ
«забрать» еду себе?), есть один важный момент, который
часто игнорируют из-за криминализации и осуждения
темы. Нужно понимать, что первые мифы почти наверняка
создавались первобытными шаманами.
Когда говорят о сознании, часто (с подачи разных
пропагандистов) звучит мысль, что труд сделал из обезьяны
человека. Эта мысль нравится людям, им нравится думать,
что за их разумностью стоит что-то светлое, доброе,
вечное (почетное). Так же людям древности нравилось
10
представлять себя потомками сильных животных: орлов,
львов, бизонов (тотемизм). Аналогичное заблуждение
свойственно людям и тогда, когда они думают о собственном
детстве: нам кажется, что в детстве мы все были, условно
выражаясь, не «гусеницами», а маленькими «бабочками».
Реже звучит мысль о том, что лень — двигатель
прогресса (и к ней относятся гораздо менее серьезно). Еще
иногда говорят про увеличившийся кошелек Миллера (это
способность держать в уме не более примерно семи чисел/
объектов одновременно — у самых умных из обезьян этот
показатель не превышает трех). И еще часто говорят про
прямохождение, про то, что у предков людей были суровые
условия жизни и никаких других выдающихся способностей
для обеспечения своего выживания, кроме большого мозга.
Кроме того, всегда говорят про речь. Однако речь и кошелек
Миллера лишь создают возможность для накопления и
сохранения того чудовищного количества информации,
которое на данный момент аккумулировано человечеством
(ну и речь еще почти наверняка является этаким бустером
этого процесса, потому что помимо обмена информацией
она позволяет заменять в мысленных манипуляциях
трудновоспроизводимую память о сложных моделях
процессов и феноменов одной категорией-словом). А задачи
выживания («чего бы поесть», «как бы согреться», «как бы
прогнать/убить хищника») вряд ли могли предоставить
настолько уж плодородную почву для самоосознания и т.п.
Однозначно, мощным двигателем в этом плане были
социальные взаимодействия. Сложная иерархия, борьба за
власть/самок — это было важным стимулом для создания
хитроумных идей. Однако без необходимого опыта этим
идеям неоткуда было бы взяться.
На мой взгляд, есть пара очень интересных мыслей на
этот счёт. Одна из них грубо звучит так: «обезьяна сошла с
ума и стала человеком». Разве не удивительно, что именно
шаманы (которые часто были не такими уж сильными и
ещё чаще — просто сумасшедшими) стали править умами?
Объясняется это тем, что в случае измененных состояний
сознания человек получает другое видение мира в придачу
к обычному. Это как бы дает «бинокулярное зрение»,
позволяет увидеть «объем», возводит количество известной
информации «в квадрат». О том, что шизофрения и
подобные заболевания могут стоять за происхождением
разума, иногда можно услышать от антропологов и
когнитивистов.
«Обезьяна упоролась гнилыми яблоками, сошла с ума
и стала человеком»
Здесь важно понимать, что состояние измененного
сознания может быть вызвано не только психическими
нарушениями. И тут мы возвращаемся к вопросу, почему
так часто в мифах и религиях упоминается «волшебная
еда», а религиозные практики так часто включают в себя
употребление наркотических веществ в том или ином виде
(либо эти практики включают какие-то действия, вводящие
в измененное состояние сознания — медитации, транс,
танец дервишей и т.п. (вероятно, до этого додумались
жители пустынь и прочих мест, где не так просто и не всегда
можно было разжиться наркотиками — недаром религии
пышно разрастались и плодились именно там, где еды
было вдоволь — на юге, а на севере чаще жили настоящие
«атеисты», которым было не затратных ритуалов), либо и
то, и другое вместе).
Опыт измененного сознания (психические заболевания
или действие наркотических веществ) ассоциирован с
потерей собственного «я», потому что это изменяет «я» — и
временно, и постоянно — потому что действие может быть
временно, а последствия — память — будут постоянными.
Что, если прохождение «стадии зеркала» могло
заставить человека осознать себя только в том, случае,
когда в отражении человек видел что-то непривычное
или совсем ничего? И именно это позволяло заметить
исчезнувшее привычное, которое должно быть на месте
видимого непривычного — галлюцинаций, например? Что,
если человек заметил себя тогда, когда впервые не увидел
свое отражение там, где ожидал увидеть? Может быть,
чтобы найти (заметить) «я», нужно сначала что-то потерять,