Апрель 2005 | Page 20

ЛИЧНОСТЬ

����������������

ня факт, что аудитория на моих, как я их в шутку называл, « бенефисах », всегда была достаточно широкая и очень заинтересованная.

ДВА АМЕРИКАНСКИХ ДИПЛОМА

И вот я снова в Латвии, в Риге. Работаю в научно-исследовательском Институте планирования при Госплане республики. На первый взгляд – далековато от философии. В общем – да, но сферой моей деятельности было то, чем я всегда интересовался и занимался для себя: психология и социальная психология, фактически тесно смыкающиеся с современной философией. И здесь я, не заостряя внимания на источниках, разумно избегая нежелательных осложнений, пользовался современными инструментами и методиками социопсихологического анализа( к примеру, тестированием), соответствующим образом адаптируя всё это применительно к нашим реалиям. Работая на стыке многих направлений, в так называемых « пограничных зонах », я довольно скоро натолкнулся на « золотую жилу » – МТМ, систему нормирования времени микроэлементных движений. То есть, это такое технологическое нормирование, которое строится на анализе микродвижений глаз, рук, корпуса, ног. Впервые подобные методики были разработаны в России в начале 30-х годов

�������������������

������������������� ����������������������

������������������������

��������������� �������������� �������������������� ������������

��������������������� ���������

���������������������

����������������������������������

������������

���������������������������������� ����������������������� ��������������

профессором В. М. Иоффе. Однако в то время они казались слишком усложненными и распространения не получили. Победное шествие ЭВМ с одной стороны и возросшая цена каждой рабочей минуты с другой стороны обусловили не только возрождение интереса к микроэлементному анализу трудовых процессов, но и широкому практическому внедрению соответствующих методических разработок. Особенно мощное развитие это направление получило в США, где стали с большой эффективностью применяться различные системы МТМ, в частности, одна из наиболее удачных, получившая название « Work Factor ». О том, какое значение придается в Америке МТМ видно из того, что специализация в этом направлении подразделена на семь восходящих ступеней, и освоение каждой ступени подтверждается соответствующим дипломом. Так вот мне первому в республике и, должно быть, одному из первых в Союзе удалось получить два американских диплома, подтверждающих мою международную квалификацию в одной из самых прогрессивных областей анализа процесса труда с приоритетным учетом именно « человеческого фактора ».

НА ЗАМЕТКЕ У ПАРТКОМА

Успешно продвигая в жизнь системы нормирования микроэлементных движений, я побывал в служебных командировках в Далласе, ставшем городом-побратимом Риги, организовал у нас при политехническом институте внедренческий центр … Одновременно с этим мне удалось выполнить достаточно глубокие социологические работы, связанные с оценками потребностей людей, представляющих различные социальные группы и слои населения. Надо сказать, что подобные темы напоминали минные поля, на которых практически невозможно было где-нибудь да не подорваться. В моем случае такой вариант был особенно вероятен, поскольку для меня объективность исследования была делом профессиональной чести, так что если я, к примеру, видел процветающую во всех республиках практику подтягивания показателей уровня потребления местного населения путем учета того, что потребляется туристами и значительным контингентом тех, кто приезжает из других регионов страны на отдых, то я указывал не методологическую недопустимость такой, если называть вещи своими именами, подтасовки. Естественно, отчеты с моими данными притормаживались, а то и вовсе отлеживались на полке, тем более, что бывали случаи, когда они, кроме всего прочего, еще и могли стать серьезной помехой при защите чьих-то уже готовых кандидатских, а то и докторских диссертаций.

Все же мои деловые качества, как видно, перевешивали и подобные столкновения, и даже мою беспартийность. В конце 80-х годов я был уже заместителем директора института, руководил многими отделами, где трудилось немало прекрасных специалистов. Это было время начала и нарастания очередной волны эмиграции из Союза, значительную часть которой составляла творческая, научная и техническая интеллигенция. Естественно, что я с сочувствием и пониманием относился к тем работникам нашего института, которые сообщали мне о принятых ими решениях покинуть цитадель развитого социализма. Надо сказать, партком довольно оперативно « просек » эту мою позицию и неоднократно строго указывал мне на недопустимость либеральничания, а тем более попустительства в отношении тех, кто меняет неоспоримые советские преимущества, на подозрительные капиталистические соблазны. Я думаю, что такая парткомовская оценка в доперестроечное время определенно закончилась бы для меня самыми радикальными оргвыводами. Но парткомовское время уже истекало, партийных деятелей обессиливала растерянность, их влияние таяло на глазах. В нашем республиканском министерстве рассматривали вопрос о том, чтобы выделить мне здание с необходимым объемом помещений для организации школ и курсов подготовки специалистов по системам МТМ … Но так как рассмотрение вопроса происходило уже в 1990 году, нетрудно догадаться, что ничего из этой затеи не вышло, поскольку буквально одним годом позже рассыпалась, уходя в историю, та страна, в которой мы жили, развалилась огромная империя « нерушимого » Советского Союза.

РАЗОБРАТЬСЯ. ОСМЫСЛИТЬ. ПОНЯТЬ …

А нынче, учитывая мой пенсионный возраст, можно было бы, кажется, засесть за интереснейшую работу: систематизацию и осмысление огромного, накопившегося в разных плоскостях, собственного опыта. Нет, не для того, чтобы кого-то поучать, к этой роли я никогда не стремился. Это не моя стихия. Мне гораздо интереснее диалоговые встречи, когда в аудитории разворачивается живое обсуждение какого-то интересного предмета. Конечно, тут есть определенная трудность – удерживать разгоряченных собеседников, а иногда и самого себя в очерченном кругу заявленной для обсуждения темы … Но зато какое огромное интеллектуальное удовлетворение приносит такое пылкое столкновение мнений, суждений, собственных точек зрения, смелых предположений, неожиданных догадок …

Как знать, может быть судьба еще сделает поворот в эту сторону. А пока одно из моих исследований в последнее время – это анализ соотношения религиозного сознания и материализации этого сознания в виде храмов, служителей, ритуальной атрибутики … И это не обязательно церковь со всеми ее церемониями. Это может быть и партком с непременной « наглядной агитацией », с апробированными, как заклинания, штампованными речами. Это может быть и нынешний « пиар »… А то и всё вместе – с логическим итогом, когда личность поставлена на колени, когда понятие личности вообще исчезает, как таковое. Когда разрушаются понятия права, правового сознания, собственности. Когда маленьких воришек бьют на радость большим. Когда « новый русский » посетив, наконец, Эрмитаж, делится впечатлением: « Чистенько. Но – бедновато »…

* * *

Эдуард Котов по-настоящему увлечен беседой. Но время нашей встречи подходит к концу. Мы, конечно, надеемся на продолжение разговора. Тем более, что наш собеседник наметил столько интересных направлений такого продолжения.

И это неудивительно. Ведь настоящая, живая, ищущая философия всегда занималась и занимается теми вопросами, которые более всего волнуют людей. Теми проблемами, от решения которых зависит главное в нашей судьбе – каким будет наш завтрашний день, наше будущее.

Геннадий ПЕТРОВ

20 www. RUSSIANTOWN. com № 4( 21) апрель 2005 г.