ТРАДИЦИИ И ПРОРОКИ
ещё глоток , много-много глотков — я обескровлен и наполнен , я всё это вечно растущее , сосущее , друг друга поедающее , сношающее и умирающее , но вечно живое и непобедимое , как сама вечность . Насосавшись , девушка — уже зелёная жена , пьяная , мудрая , бескомпромиссно-ветреная фея самого древнего ритуала жизни — целует меня в губы долгим , но неглубоким поцелуем , и я снова падаю , но уже ... [...]
... Дева улыбается , потому что дева знает всё , и она была уже всем и , наверное , не раз ещё будет . Она по-прежнему прочно стоит на своих прекрасных ногах молочно-звёздного цвета на покорной ей тверди и ласковыми гибкими руками нежно гладит уютно устроившееся в её объятьях Бытие .
... ה — доносит вместе с лунным светом в открытое окно дыхание самого загадочного , но вместе с тем понятного свидания моей жизни .
Суббота . Сатурн Земли . Идея вырождения формы и освобождения содержания . Идея поля . Управление проявленным миром через время и протяжённость . Идея конечности материи / энергии . Коллапс материи через абсолютную доминанту — чёрные дыры . Идея мировой инерции . Преодоление материальных преград .
Не перестаю задаваться вопросом — зачем это всё ? Вся эта полоса препятствий из бессмысленных лабиринтов сути , свинцовых оков повседневности , которые зачемто ( кому ?) нужно непременно преодолевать ; назойливые психопомпы в человеческом обличье и плохо маскируемые боты в облатках обстоятельств профанной обусловленности . Все эти люди — разные , другие , далёкие , но теперь — беспомощно , бесповоротно — близкие ; назойливые , но желанные — зачем они ? Единожды клеймённый тавром избранничества обречён на вечное служение собственной гордости , гордыне смертника , судьбе шахида перманентной революции духа . Эта выкручивающая суставы нормальной человеческой логики священная война за суверенный примат смысла моего звёздного Я — исходит ли она вообще из этого самого , или какого-нибудь другого , смысла ? Я с кристаллической ясностью страдальца за веру вижу , что здесь и сейчас , и что будет в осознаваемом , хоть каким-либо образом прогнозируемым будущем — будет всё , но сначала будет боль , радость боли и отчаяния , экстаз разочарования , рутина чуда и меланхолия преодоления рутины . Будут чёрные ночи души — такая ночь станет теперь моим самым надёжным и искренним спутником , пока дурашливый , почти лишённый всякого понимания окрестностей всадник на молодом , с вечно удивлённым выражением морды белом верблюде , бредущем нога за ногу по чёрным , как сама вечность [ или как сама верность !], камням зловещего ущелья , ведомый единственной на бездонном небосклоне звездой , не выйдет в утро и не проснётся от душераздирающего крика радости самообретения . Этот вопиюще бессмысленный и наивно женственный парень — он вначале или в конце ? И зачем все эти , кажущиеся себе и срединному , изъеденному червоточинами смыслов миру мудрыми люди так настойчиво намекают мне , что сами не знают ответа ? Самоуничижение ради самообретения , паучий кокон ради глотка свежего воздуха ... Что там , в
196