АПОКРИФ-93 : 08.2015 ( E5.1 e . n .)
Дева смотрит на меня лукаво , играючи , но властно , отчего я прихожу в несказанный и плохо скрываемый трепет . Дева видит это , чувствует и , возможно только оттого и не теряет ко мне интерес . Она стоит на земле обеими ногами , твёрдо , уверенно , а я всё норовлю оторваться , улететь , хотя и это мне недоступно — земля не держит меня , не принимает , вибрирует под стопами и строит рожицы ; воздух же мне чужд , я давно забыл , как правильно дышать . Я порезался о проклятый мною же самим кинжал и сейчас теряю кровь ; мне кажется это таким бездарным — просто стряхивать на и так мокрую траву досадные капли , которые так надоедливо всё сочатся и сочатся из надрезанной раз и навсегда כף . Моей деве — моей ? — смешно , её веселит моя неуклюжесть и моя растерянность , я для неё то ли сынок , бестолковый и неопытный , то ли престарелый папаша , безнадёжно отставший от жизни . Не выпуская из нежнейших , непогрешимых рук призрачно-дымчатый шар бытия , она слегка наклоняется — это дыхание ! ароматы сырой глины и мха , горного цветка и звёздной пыли , искристого зелёного роста и сладчайшего чувственного тлена — и целует меня между уже плохо видящими мир глазами . Я рассыпаюсь на тысячи осколков , взрываюсь , снова собираюсь , тону , тону ... [ кровь ]...
... Содержимое котла густое , тёмно-красное , с временами проскакивающими зелёными искрами и мелькающими в такт движению огромной ложки корешками и листьями загадочных растений . Ведьма — статная , старая , утробно-красивая , очаровательная , как родина лесных сказаний . « На вот , выпей , а то совсем истечёшь , здесь и так вокруг — болото »... [ живая земля ]... Беру обеими руками протянутую тёплой палеоматеринской кистью горячую чашу , подношу к лицу , вдыхаю ... [ оллео , оллео ! оллеофалондо , мама !]... глоток — боль , глоток — экстаз , ещё глоток — кровь хлещет из неглубокого пореза , словно из артерии , пропитывая , удобряя тёплой влагой меня , ведьму , живой мох ... живой мох , прорастающий в меня . Ведьма , уже без одежды , заливается звонким , совсем не свойственным её облику , нереально детским смехом , от которого моё сознание вновь распадается на атомы , и я падаю , падаю ... [ зелёная смерть ]...
... Девушка одета в красное , нет , уже нет ... она одета в жемчужно-розовое . Перчатки , сапоги , распахнутый плащ на обнажённое тело — всё надетое и не надетое на неё , всё выступающее из-под одетого , всё , что явлено и скрыто — цвета этого закатно-сочного бесстыдства , замешанного на звёздном молоке ; цвета , так однозначно призывного и лишающего рассудка рискнувшего отпустить в него своё желание . У девушки серые , почти белые в свете угасающего дня , наивно-порочные глаза — дразнят , покусывают , тянутся ... Она юна и безупречна , как утренний снег ... как розовый снег . Мы стоим посреди серого разрушенного варварской бойней города — посреди бетонных руин , стеклянного крошева и серой пыли , на маленьком , чудом уцелевшем пятачке развороченного взрывами и изрешечённого пулями асфальта . Неподалёку валяется искорёженный и обугленный мёртвый военный вертолёт . Я — грязный , пыльный , запёкшийся . « Дай , выпью , а то совсем истечёшь , здесь и так вокруг — пустыня »... [ невидимая жизнь ]... Отдаю ей свою руку , отдаю в нежную , тончайшую кисть , отдаю в горячие ждущие губы и в бездонное , тёплое нутро всепоглощающей юности . Кровь моя истекает в неё глотками кричащего безмолвия , способного прожечь мироздание насквозь , но лишь наводящего и удобряющего жизнь в самых немыслимых своих формах . Глоток — боль — я камень ... глоток — экстаз — я трава ...
195