ШАБАШ ВЕДЬМ
9.
10.
11.
12.
13.
14.
15.
Ибо, как изменяется всё вокруг, так и ни один человеческий идеал не мо-
жет оставаться неизменным!
Где бы и когда ни было, ложь, возведённая на трон, да будет свергнута без
пощады и жалости, ибо под бременем лживости никому не дано процве-
тать.
Пусть же устоявшиеся софизмы будут лишены трона, выкорчеваны, со-
жжены и уничтожены, ибо они есть постоянная угроза всему величию
мысли и деяния!
Если любая изречённая «правда» удостоверена на деле быть пустым вы-
мыслом, да будет она бесцеремонно вышвырнута в космическую тьму к
мёртвым богам, мёртвым империям, мёртвым философиям и другому
бесполезному мусору и отбросам!
Самая опасная из всей царствующей лжи есть святая, освящённая, приви-
легированная ложь, — ложь, являющаяся для всех шаблоном правды. Она
плодит другие всеобщие ошибки и заблуждения. Она есть гидроголовое
древо абсурдности с тысячью корнями. Она есть рак общества!
Ложь, о которой известно, что она — ложь, уже наполовину искоренена,
но с ложью, что даже мыслящий человек принимает за правду, с ложью,
насаждённой маленькому ребёнку на коленях матери — с такой ложью
бороться опаснее, чем с ползучей чумой!
Общераспространённая ложь есть самый могущественный враг личной
свободы. Есть лишь один способ иметь с ней дело: вырезать её до самой
сердцевины, как раковую опухоль. Уничтожить её корень и ветвь. Истре-
бить её, пока она не сделала это с нами!
III
1.
2.
3.
4.
5.
6.
«Любите друг друга», — сказано в высшем законе, но что за смысл вложен
в эти слова? На каком рациональном основании покоится этот стих любви?
Почему я не должен ненавидеть врагов моих; ведь если я «возлюблю» их,
не отдаст ли это меня в их власть?
Естественно ли для врагов творить добро друг другу, и ЧТО ЕСТЬ ДОБРО?
Может ли изорванная и окровавленная жертва «любить» омытые кровью
челюсти, что разрывают её на части?
Не являемся ли мы все инстинктивно хищными зверьми? Если люди пере-
станут охотиться друг на друга, смогут ли они продолжать своё существо-
вание?
Не являются ли «вожделение» и «плотская страсть» более подходящими
терминами для определения «любви» в приложении к продолжению рода
человеческого? Не есть ли «любовь» лебезящих священных писаний про-
стой эвфемизм для сексуальной деятельности, или «великий учитель» был
восхвалителем евнухов?
Любить врагов своих и творить добро тем, кто ненавидит и использует те-
бя — не есть ли это презренная философия спаниеля, который перекаты-
вается на спину, когда его пнут?
34