«Портрет Севера Гансовского». (Холст, масло,
50х70)
...Незабываемый миг, когда впервые увидела
Море. Шли по сосновому лесу. Отец сказал: «Сей
час представь, что мы, как первобытные люди, про
бираемся сквозь дикие чащи и пространства, слы
шим грохот прибоя, но не понимаем ещё, что это...
И вдруг выходим к бесконечной воде...» И эта кар
тина, величественная и пугающая — пенная кром
ка и грозовой горизонт, вспыхивающий молния
ми — осталась со мной навсегда. Тогда, девочкой, я
наверное, смогла увидеть море глазами первого че
ловека, а не туриста.
Отец, писатель Север Гансовский, не был худож
ником в профессиональном смысле, но в молодос
ти писал с натуры, делал рисунки пером — «точка
ми». Изобрёл даже машинку для «точкования». За
рубежом и у нас его книги выходили с авторскими
иллюстрациями.
Когда мне было семь лет и предстояло идти в
школу, помню, мы сидели с отцом солнечным днём
на маленькой станции на Рижском взморье, и он,
предваряя моё вступление в советскую действи
тельность, рассказал мне правду о трагедии нашей
страны, правду о войне, сталинизме, о нашей се
мье, моей бабушке, погибшей в лагерях.
В те годы брежневского мягкого рабства расска
зать такое ребёнку было удивительно смелым по
ступком. Тем более, имея уже за плечами репрес
сированных родных. Но даже ценой нешуточного
риска, отец, в тот момент и всегда, предпочитал
абсолютную взаимную искренность. После войны
— без дома, без близких, после Ленинградского
фронта, ранения, тифа и скитаний — как многие
люди того поколения — на развалинах, с тем боль
шим упорством, отец стал возрождать духовную
линию своей семьи. Окончил Ленинградский уни
верситет, стал писателем, овладел тремя иностран
ными языками и вложил в меня долг — продолжать...
Деятельный интерес у отца был широк. Он не
стал кабинетным писателем. Он многое знал из пер
вых рук: был матросом, воевал в морской пехоте,
работал на конном заводе в Казахстане, школьным
учителем, журналистом...
Главным человеческим качеством отца был ин
терес и уважение к жизни в любых, даже самых
мельчайших, её проявлениях. Он очень любил и по
нимал природу и животных.
В нашем деревенском доме в Калужской области
я нашла его записьпамятку текущих дел: «...спасти
калину на болоте...» Теперь мне не узнать, что это
значило...
У нас всегда было много зверей. Подобранные
собаки, бездомные коты, искалеченные хищные
птицы с Птичьего рынка, которых лечили и весной
выпускали. Мне хотелось видеть и изображать зве
ря как личность (а каждый и был личностью). Хо
телось видеть детали пейзажа как живые существа.
Камень... идеальная форма существования. Он есть,
но ему не больно. Цветок, бабочка — необъяснимы
так же, как Космос, Миг и Вечность. Падение звёзд
и зарождение жемчужины...
Постепенно появилась способность восприни
57