Для животных их хищник— это тот, кто, в конце концов, окончит их дни. Но пусть лучше он подождет. Он страшен— это понятно. Но отвратителен ли он? Нет! Оказывается, он завораживающе прекрасен. Таким его заставляет видеть программа: увидев хищника издалека, с безопасного расстояния, или сидя в безопасном месте— не будь равнодушен, внимательно наблюдай его, все его движения, все его повадки; готовься к той встрече с ним, которая может стать последней, если ты недостаточно изучил врага. Эта программа есть у очень многих животных.
Наши главные естественные хищники— крупные кошачьи— кажутся нам очень красивыми совсем не случайно.
И для нас наши бывшие пожиратели— крупные кошачьи— одни из самых ловких, грациозных, привлекательных для наблюдения животных.( Для контраста вспомните, почему нам противны обезьяны.)
Человекообразным обезьянам из-за крупных размеров хищные птицы и змеи не опасны. Но небольшие древесные обезьяны( а наши отдаленные предки были и такими) очень боятся и хищных птиц, и сов, и змей, охотящихся на приматов среди ветвей. Наша неосознанная иррациональная боязнь змей, ночных и дневных хищных птиц— наше генетическое наследство.
И подсознательная тяга и повышенный интерес к ним— оттуда же. Из прочитанного ранее вы можете вывести, как естественно было детям скотоводов начать обожествлять быка и корову. Позднее вы убедитесь, что можно признать священными жука и павиана. Быка и жука обожествляют на разных подсознательных основах. Третья инстинктивная основа, о которой здесь речь, адресована кошачьим, хищным птицам и змеям— самым популярным мнимым покровителям всех народов на всех материках. Вспомните хотя бы гербы и геральдические знаки, всех этих львов и орлов.
Между тем загадочные " когнитивные усилия ", которые организм стремится минимизировать с целью повысить уровень адаптации,- это и есть эмоции, это их второе имя. Эмоции- это как бы и есть "' энергетика мышления "( то ли его топливо, то ли- катализатор), предопределяющая насколько оно будет активным, интенсивным.
При образном, до языковом мышлении эмоции расходуются впустую на поддержание такого вот,- допотопного,- способа думать подобно животному( или же младенцу)- исключительно на уровне " впечатлений ". Если на смену образам приходит знак, то тратить столько " когнитивной энергии ", то бишь- эмоций, уже не нужно. Я вышел на берег, а берега нет: мышление привычно мобилизуется для трудоемкой обработки смутных и громоздких образов-представлений, но вместо них находит компактный и нетрудный для когнитивных операций символ. Весь этот неподъемный, тяжеленный графически-звуковой мультимедийный " буфет " уже передвинут из « образного " полушария в другое- логическое, вербальное, работающее не на манер грузчика, таскающего деревянную мебель на верхний этаж, а телефонистки на коммутаторе. Вдобавок- сокращенной по итогам автоматизации АТС.
Организм человека не успевает мгновенно перестроиться, переконфигурироваться на новый лад. Поэтому в течение какого-то времени эмоции остаются в своего рода свободном полете. То, что раньше( пере) расходовалось на поддержание образного способа мышления, может быть в течение некоторого ограниченного по продолжительности отрезка времени- потрачено на что