33
забытое есть погруженное в сокрытость, причем так, что это погружение, то есть
сокрытие, остается сокрытым даже для самого того, кто забыл забытое. <…>
Забывающий не просто забывает забываемое, но заодно и себя самого как того, от
которого забытое ускользает. Здесь совершается сокрытие, которое одновременно
захватывает забытое и забывающего, тем не менее не упраздняя их» [курсив наш. –
М.Ч.] [4, c. 158].
Таким образом, мы видим, как М. Хайдеггер в своем диалоге с греками
вскрывает основную проблематику, связанную с феноменом памяти в дискурсе
психоанализа: «Вот она, странность памяти в понимании Фрейда: в памяти субъекта
живут воспоминания, о которых сам он не помнит. Можно сказать, воспоминания,
которые помнят субъекта, но о которых сам он забыл» [9, c. 167]. В контексте данного
исследования
мы
можем
сделать
заключение
в
отношении
истины
бессознательного, в отношении несокрытости: все, что мешает продвижению к
истине, является сопротивлением, а поскольку истина уже конституирована
сопротивлением, следовательно, истина невыразима без искажений, ибо природа
ее процессуальна и неотъемлемым ее атрибутом является внутреннее
противоборство сокрытости с несокрытостью; а стало быть, выразить, утвердить
истину уже значит исказить ее.
Итак, мы убедились, что аналитический опыт весьма близок хайдеггереанским
герменевтическим изысканиям. Более того, можно утверждать, что категории
феноменологической
герменевтики
М.
Хайдеггера
суть
категории
бессознательного, ибо особенность его метода, равно как и метода
психоаналитического, не в опредмечивании искомого знания, не в овладевании
истиной, а в отступлении перед ней, в чутком внимании к бытию истины. Здесь мы
говорим о методе, работа которого сводится к работе над сопротивлением, давая
объекту анализа возможность самостоятельно говорить свою истину. Причем
психоаналитическая работа, равно как и работа М. Хайдеггера, не просто связана с
выслушиванием истории пациента; не просто под историографическим взглядом
открывает себя патогенное. Пациент должен суметь сказать больше: «он должен
рассказать нам также то, чего не знает» [12, c. 413]. Ибо психоанализ – это всегда
искусство вопрошания, где диктат аналитика неуместен; это искусство майевтики, и
в этом отношении уже Сократа можно назвать первым психоаналитиком, путь даже
его анализ мы можем назвать «диким психоанализом». Поэтому психоанализ
изначально был сродни философии, этой истеричке, неустанно оглядывающейся на
динамику собственных симптомов.
Литература:
1. Дьяков А.В. Феликс Гваттари, философ трансверсальности. СПб.: Владимир Даль,
2012. 592 с.
2. Деррида Ж. О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только / Перевод Г.А.
Михалкович. Минск: Современный литератор, 1999. 832 с.
3. Хайдеггер М. Бытие и время / Перевод В.В. Бибихина. СПб.: Наука, 2006. 451 с.
4. Хайдеггер М. Парминид / Перевод А. П. Шурбелева. СПб.: Владимир Даль, 2009.
383 с.
5. Фрейд З. Знаменитые случаи из практики психоанализа. М.: REFL-book, 1995. 678 с.
6. Лакан Ж. Работы Фрейда по технике психоанализа (Семинар. Книга I (1952/54) /
Перевод М. Титовой, А. Черноглазова. М.: Гнозис, Логос, 2009. 432 с.