15
фрагментарным, а значит, ограниченным и «неполноценным», не имеющим
оснований выступать в качестве образца для будущих эпох.
Возвращаясь к вопросу о «смерти человека», отметим, что в философии
Хайдеггера эта проблема имеет свою специфику: «смерть человека» здесь
понимается в онтологическом смысле. Во-первых, это связано с преодолением в
рамках философского мышления тех понятий, которыми определялось
новоевропейское понимание человека. Речь идёт, в первую очередь, о понятиях
«субъекта» и «личности», формировавших характерное для нововременного и
пресвещенческого проектов представление о человеке как деятельном,
преобразующем природу и общество существе, действующем в соответствии с
разумным (рациональным) проектом.
Во-вторых, лишая мышление о человеке этих понятий, Хайдеггер переводит его
в плоскость онтологии, рассматривая человека как «сущее особого рода»,
понимаемое исключительно из «бытийственной» перспективы и вторичное по
отношению к бытию (не как к категории, а как к миру в его целостности). В этом и
заключается онтологическая «смерть» человека: «умирает», в данном случае,
новоевропейское представление о человеке, заменяемое новым, ликвидирующим
прежние его определения, основанные на субъект-объектной оппозиции. И это
понимание человека Хайдеггер предлагает строить исходя из античных образцов.
Напротив, у Кожева «смерть человека» трактуется историцистски, как реальное
историческое – или, точнее, пост-историческое – событие, в результате которого
человек возвращается к доисторическому (в буквальном смысле), «животному»
состоянию, поскольку сама история ведёт к диалектическому «снятию» его
собственно человеческих характеристик. К этим характеристикам относится,
прежде всего, так называемая «негативность», или отрицающе-преобразовательная
деятельность человека, «манифестирующая» в реальном мире онтологическую
категорию «Ничто».
Следовательно, антигуманизм Кожева выражается в специфической трактовке
темы «смерти человека». По Кожеву, историческая диалектика человека – как
особенного существа, кардинально отличающегося от других объектов природного
мира – проходит путь от животного в биологическом смысле к животному
«окультуренному», то есть к пост-человеку. Непосредственно сам человек,
исторически существующий в этом промежутке, есть «ничто», отрицание,
существующее до тех пор, пока природный и социальный миры не будут
преобразованы в полном соответствии с желанием этой отрицающей воли. В
качестве вывода отметим, что развиваемая в философско-антропологических
концепциях А. Кожева и М. Хайдеггера критика новоевропейского гуманизма
выражается в соответствующем понимании темы «смерти человека». У Кожева эта
тема получает эксплицитную историцистскую интерпретацию, в то время как
Хайдеггер
даёт
её
имплицитную
онтологическую
трактовку.
В
случае
рассматриваемых
мыслителей
критика
классического
новоевропейского
представления о человеке опирается на специфическое понимание природы
человека. Такое понимание основывается, во-первых, на элиминации традиционных,
«гуманистических», характеристик человеческого бытия и, во-вторых, на выведении
базовых антропологических феноменов из категории небытия, или ничто.