V I S U M #3-4 | Page 11

9 Психоаналитическую терапию, а также другие терапии, базирующиеся на психоаналитической теории, мы будем называть психодинамическими психотерапиями. Важно заметить, что вышеуказанные критерии психоанализа не могут удовлетворить все психоаналитические сообщества для его обозначения, как с точки зрения разных технических требований в разных сообществах, так и концептуально. Так, психоанализ уже давно не представляет собой единство, даже воображаемое. Сегодня психоанализ – это разнородные теории, которые часто взаимоисключают друг друга, а сообщество психоаналитиков представляет собой скорее мозаику, чем целостность, эти сообщества придерживаются совершенно разных взглядов на технику и сущность психоаналитического процесса. Отказываясь признавать монополию на преемственность одной из культур психланализа, мы тем не менее вслед за Лаканом, говоря о психоанализе, считаем важнейшим акцентировать внимание на «этической строгости», а не количественных критериях. Без этой этической строгости «всякое лечение, каким бы психоаналитическими познаниями оно начинено не было, остается всего-на- всего психотерапией» [2;464]. Именно эта строгость обуславливает «пренебрежение, которое вызывают у психоаналитика простейшие требования в использовании статистики…» [2;462]. Открыв психическую реальность, открыв смысл симптомов – Фрейд начал строить здание психоанализа на «зыбкой почве субъективности, памяти, вытеснения» [4;38]. В строгом смысле психоаналитическое лечение никак не связано с образцом «здорового» человека, с некой нормой, оно связано лишь с обретением своего знания, о котором не знаешь. Поэтому, цель психоанализа не призрачное выздоровление, не адаптация человека к общепринятым нормам, а сам психоанализ, грубо говоря – самопознание, а устранение симптомов и страданий не является целью, но лишь приятной побочной выгодой. Имея амбиции стать фундаментом общей психологии, психоанализ так и остался способом добычи знания о единичном, методом исследования случая, а не наукой о закономерностях. Там же, где он превращался в психологию, или прикладной метод, – там он терпел поражение. По сути, это всегда неудачная попытка запрячь белого медведя в одну колесницу с китом. Единичное невозможно верифицировать, самопознание невозможно измерять, если симптом имеет смысл, то его исчезновение, или сохранение – это не свидетельство успешности психоаналитического процесса. Всё это не дает возможности стать психоанализу позитивистской наукой, а исследование его эффективности делает некорректным. Тем не менее, психоаналитические знания могут быть фундаментом для иного рода практики, с этикой, где есть идеал нормализированного состояния человека – психотерапии, при этом это никак не противоречит планам Фрейда, который допускал возможность сплава золота психоанализа и меди других методов с явно терапевтическими целями, например, для лечения военных неврозов [7]. Что касается дальнейшей судьбы классического психоанализа, мы считаем, что сегодня он уже не может рассчитывать на былое влияние, но он по- прежнему будет сохранять значимое место среди разнообразных методов психологической помощи, он по-прежнему будет сохранять воздействие на континентальную философию и гуманитаристику. Сержио Бенвенуто характеризует психоанализ в его классическом виде «иезуитским», так как